Дрожа и еле держась на ногах от ужаса, бормоча все молитвы, которые помнил, Тундал молил отменить наказание. Но это ему не удалось. Когда бесы увидели, что душа Тундала стоит у входа, они окружили его с жутким воем. Они разорвали его на части пыточными орудиями и бросили его изуродованную душу в огонь. Что можно рассказать о событиях в доме Фристина? Мольбы о пощаде, скорбь, невыносимая боль, стон и скрежет зубовный. Снаружи бесы раздували огонь, и внутри все горело пожаром. Несказанный голод гостей не смогла бы утолить никакая пища. Несчастным отрывали гениталии, а потом зарывали в землю, и они гнили, и из них сочились черви. Эти чудовища отрывали гениталии не только мирянам, но и – что гораздо хуже, и я не могу говорить об этом без скорби! – тем, кто жил в лоне церкви. Никакая сила духа не могла устоять перед этими жуткими, беспрестанными муками. Никто не мог избежать кары, невзирая на пол и образ жизни. Среди тех, кто подвергался этому наказанию, были мужчины и женщины из числа монахов и даже более высокого религиозного сана. После того как душа Тундала промучилась долгое время, он стал каяться, что виноват и заслужил эти наказания. Это угодило Божественной воле, и Тундал увидел, что мукам пришел конец. Он долго сидел во тьме, осененный смертью. А затем увидел сияние духа, который был его проводником.

Они увидели зверя, не похожего на прежних чудовищ. У него было две лапы и два крыла, длинная шея и железный клюв, железные когти, а из пасти он изрыгал бесконечное пламя. Этот зверь сидел в ледяном болоте и пожирал души, которые падали туда. В его желудке души переваривались без остатка – такой была их кара. Затем зверь выблевывал их на поверхность застывшего озера, и все повторялось вновь. И мужчины, и женщины, попавшие в это озеро, стали беременны и ждали, когда придет время разродиться.

Бремя жалило их изнутри, словно ползучий гад, и злосчастные души метались, раздираемые болью, в зловонном ледяном море смерти. Когда приходило время разродиться, они кричали, воплями наполняя глубины Ада, и порождали на свет гадов. Повторю, что не только женщины, но и мужчины рождали их – не той частью, которую для этого создала природа, но из рук и груди, – змеи вылезали изо всех их членов. У новорожденных чудовищ была раскаленная железная голова и острый клюв, которым они клевали тела родителей. Души они протыкали шипами на хвостах, похожими на изогнутые рыболовные крюки. Чудовища пытались освободиться, но шипы на хвосте их застревали, они начинали пожирать тела до самых нервов и обгладывали до костей. Скрип льда, вопли страдающих душ и рев голодных чудовищ доходил до небес, так что разжалобил бы даже бесов, будь в них хоть капля милосердия: из пальцев и конечностей вылезали чудовища и глодали тела до самых костей – языки у них были, как гадюки. Гениталии у мужчин и женщин тоже были словно змеи, которые остервенело глодали им живот и вынимали кишки.

Тундал воскликнул: «Скажи, за какие ужасные деяния душам назначены такие муки? Их не сравнить ни с чем». Ангел сказал: «Я уже говорил тебе: тем, кто грешит, имея высокий сан, суждено более суровое наказание, но и высшее блаженство, если нет у них никаких прегрешений. Это муки монахов, каноников, монахинь и других людей церкви, которые нечисты перед Господом. Им уготованы разные мучения, потому что они не знали границ. Язык их был злокозненным, как змея, потому они страдают от гадов ползучих. Они нарушали запрет на плотские утехи, и потому их гениталии порождают диких зверей, которые уродуют их или отрывают совсем. Это наказание предназначено для тех, кого по ошибке называли благочестивыми, кто запятнал себя безудержным сластолюбием. Ты его тоже не избежишь, ведь при жизни ты не боялся быть распущенным». И тут на Тундала напали бесы, схватили его душу и отдали на растерзание зверю. Съеденная душа переварилась в желудке у чудовища и, выблеванная, оказалась в зловонном болоте, но не будем повторяться. Когда Тундал породил ползучих гадов, ему явился дух и утешал его: «Пойдем, мой друг, достаточно было страданий». Ангел излечил его прикосновением, и они продолжили путь. Тундал не знал, как долго они шли, потому что вокруг была тьма, и освещало ее лишь сияние ангела. Они миновали еще более жуткие и зловещие места. Тропа была узкой и крутой – и чем ниже спускался Тундал, тем меньше надеялся вернуться к жизни.

И Тундал сказал: «Мы видели столько зла, что больше уже не увидеть и даже не помыслить; куда же ведет нас эта тропа?» Ангел ответил: «К смерти». – «Она узкая и непроходимая, здесь нет никого, кроме нас, но в Писании сказано: „Широки врата и пространен путь, ведущие в погибель, и многие идут ими“»[43]. «Евангелист говорил не об этой тропе, а о бесстыдстве и грехе, которые сюда приводят».

Пройдя тернистый путь, они сошли в ущелье и увидели кузницы, из которых доносились громкие стоны. Тундал спросил: «Что я такое слышу, ты знаешь, что это, господин?» Ангел ответил: «Я слышу и узнаю этот звук». – «Есть ли имя у этого наказания?» – «Палача зовут Вулкан, – сказал ангел, – и через его кузницу прошли многие души и претерпели мучения от него, когда совершили грехопадение». Тундал взмолился: «О господин, заслуживаю ли я такого наказания?» – «Да», – ответил ангел, и Тундал в слезах побрел за ним. Когда они подошли к кузнице, мучители бросились к нему и схватили раскаленными щипцами. Крепко держа душу, они бросили ее в огонь и стали раздувать его кузнечными мехами. Как взвешивают железо, так и души взвешивали, пока они не прекращали что-либо выделять при горении. Расплавив души так, что ничего не оставалось, кроме воды, их подцепляли железными вилами и помещали на наковальню. Там их ударяли молотом до тех пор, пока двадцать, тридцать, а то и сто душ не сбивались в единую массу. Даже тогда они не умирали, хотя молили о смерти и не могли ее обрести.

Палачи спрашивали друг друга: «Как ты думаешь, достаточно?» И те, кто работал в другой кузнице, отвечали: «Давайте их нам, а мы уж посмотрим, хватит им или нет». Одни бесы бросали души, а другие ловили их металлическими щипцами в воздухе и швыряли в огонь. Злосчастные души швыряли туда и сюда, истязали и жгли огнем, покуда кожа, плоть, нервы и кости не превращались в пепел и искры. Душу Тундала долго перебрасывали клещами и мучили, пока хранитель не явился ему. Он забрал его прямо из пекла и спросил: «Ну как? Неужто плотские утехи были так прекрасны, что стоили таких терзаний?» Тундал не ответил – он не мог вымолвить ни слова. Увидев, как он покалечен, ангел Господень утешал его: «Радуйся, ибо Господь ведет тебя в бездну, но выпускает обратно. Будь смелым – хоть и страшны наказания твои, есть наказания страшнее, от которых ты будешь свободен, если на то воля Спасителя. Господь желает не смерти грешника, но его раскаяния и возвращения к жизни». И добавил: «Все, что ты наблюдал до сих пор, есть лишь ожидание Божьего суда, но те, кто попал в самое сердце тьмы, уже осуждены Господом навсегда – ты еще не дошел до бездны Ада». И они продолжили путь.

Так они шли, и душу Тундала обуял внезапный ужас, он почувствовал леденящий душу холод, невыразимое зловоние, тьму непроглядную, великую скорбь и страдание; земля задрожала до основания, и Тундал воскликнул: «Мой господин, что за сила сбивает меня с ног? Я так измучен, что едва могу пошевелить губами». Так стоял он, ожидая ответа, не в силах двинуть ни одним членом, но его проводник исчез. Несчастная душа узрела, что теперь она среди худших из грешников – и, без ангельского сияния и утешения, могла она лишь уповать на Божью милость. Как сказал Соломон, «в могиле, куда ни пойдешь, нет ни работы, ни размышления, ни знания, ни мудрости»[45]. Совсем один, в сплошной опасности, Тундал медленно продвигался вперед и слышал многочисленные крики и стоны со всех сторон, раскаты грома и рев столь великий, что разум наш слишком мал, чтобы услышать его целиком, а язык не в силах это выразить.