впервые в СССР была осуществлена управляемая цепная реакция деления ядер урана. Путь к созданию атомной бомбы был открыт.

Утром следующего дня Игорь Васильевич, радостный и возбуждённый, сообщил руководству страны: «Реакция пошла! Приезжайте смотреть…»

Довольно успешно решались и две другие проблемы, связанные с ядерным проектом. Как отмечают многие историки, И.В. Курчатов сумел создать мощный научно-инженерный коллектив, непосредственно связанный с производством. Пожалуй, в истории науки и техники ещё не было такого примера единения теории и практики.

В короткие сроки, буквально за четыре года, было сделано всё необходимое для создания и испытания первой советской атомной бомбы.

Следует заметить, что ещё в 1945 году по просьбе Специального комитета при ГКО и лично его председателя Л.П. Берии было принято решение Совета Министров СССР, в котором соответствующим отраслям промышленности предписывалось следующее:

– на базе Кировского завода в Ленинграде создать опытно-конструкторские бюро для разработки оборудования, производящего обогащённый уран-235 методом газовой диффузии;

– начать строительство на Среднем Урале (около посёлка Верх-Нейвинский) диффузионного завода для получения чистого ядерно-активного урана-235;

– создать лаборатории для работ тяжеловодных реакторов на природном уране;

– приступить к строительству на Южном Урале первого в стране предприятия по производству плутония-239.

Отдельным пунктом в решении правительства было указано, что в состав предприятия на Южном Урале должны входить три завода:

Завод «А» с уран-графитовым реактором на естественном (природном) уране;

Завод «Б» с радиохимическим оборудованием по выделению ядерно-активного плутония-239 из облучённого в реакторе природного урана;

Завод «В» с химико-металлургическим производством для получения особо чистого металлического плутония.

Нельзя не отметить начало строительства (апрель 1946 г.) первого советского ядерного центра, известного под кодовым названием «Арзамас-16». По предложению наркома Б.Л. Ванникова был выбран посёлок Саров. Известный учёный-физик Ю.Б. Харитон потом рассказывал своим друзьям: «Я лично облетел на самолёте и осмотрел площадки для размещения секретного объекта, и местоположение Сарова мне понравилось: достаточно безлюдный район, имеется инфраструктура (железная дорога, заводы, промышленные предприятия) и, главное, не очень далеко от Москвы».

В этом центре работали десятки лучших учёных-физиков страны и тысячи прекрасных научных сотрудников и конструкторов, которые внесли огромный вклад в создание советского ядерного и термоядерного оружия.

Несколько раньше по времени (лето 1945года) на Южном Урале в районе расположения старинных уральских городов Кыштым и Касли (Челябинская область) было начато строительство первого в СССР предприятия по наработке плутония в военных целях.

В октябре 1945 года правительственная комиссия признала целесообразным «размещение первого промышленного реактора на берегу озера Кызыл-Таш, а жилого массива – на полуострове на южном берегу озера Иртяш». Позже промышленное предприятие стало производственным объединением «Маяк», а секретный город получил наименование Челябинска-40, жители которого чаще всего называли его «Сороковка». В 1994 году его переименовали в Озёрск.

Следует особо отметить, что в этом красивом городке жизнь кипела бурно: в производственном объединении «Маяк» всё было подчинено решению государственных задач, связанных с ядерной безопасностью страны. При этом были созданы прекрасные условия не только для работы, но и для повседневной жизни и отдыха.

Челябинск-40 вошёл в историю как комбинат, где была изготовлена основная деталь атомной бомбы – так называемый плутониевый шар. С этим связана одна легенда, о которой потом рассказывал учёный-физик А.П. Александров, друг и соратник Игоря Курчатова по их совместной работе в начале Великой Отечественной войны.

– Мы опаздывали по срокам с созданием плутониевого шара с нужной критической массой, – с грустью говорил Анатолий Петрович своим друзьям в приватной беседе. – Приходилось работать днём и ночью. Однажды поздно вечером, когда я вручную наносил на шар защитную плёнку, в мою лабораторию вошли два полковника НКВД. Они спросили, что я делаю, и поверили, что это шар плутониевый только после моих слов: «Попробуйте, шар тёплый, поскольку в нём происходит слабая реакция деления ядер». По их словам, якобы их высокий начальник, Лаврентий Берия, решил этот шарик показать товарищу Сталину и таким образом убедить Верховного в том, что атомная бомба практически готова.

Но это оказалось лишь легендой (байкой), ходившей в кругах НКВД. На самом деле плутониевый шар был доставлен сначала в Арзамас-16, а потом вместе с другими деталями бомбы – на Семипалатинский полигон.

4

Историческими фактами доказано, что советские учёные-физики создали первую атомную бомбу сами, шли к этому своим путём – недаром аббревиатуру изделия РДС они чаще всего расшифровывали «Россия делает сама». Однако надо признать, что в процессе работы над атомным проектом даже сам его руководитель Игорь Курчатов изучал документы по ядерной тематике, предоставляемые внешней разведкой. И это неспроста…

Во-первых, товарищ Сталин, решивший во что бы то ни стало «догнать и перегнать» США в области ядерного и термоядерного оружия, считал возможным использование любых методов, включая внешнюю разведку.

Во-вторых, по ряду вопросов, связанных с конструкцией атомной бомбы, знания советских атомщиков были недостаточными, а времени для изучения этих вопросов катастрофически не хватало.

Как известно, советская внешняя разведка к тому времени считалась чуть ли не самой эффективной в мире. В качестве доказательства можно привести воспоминания начальника группы «С», созданной НКВД в 1944 году для координации работы разведки в сфере ядерных вооружений, Павла Судоплатова: «Уже через 12 дней после окончания сборки первой атомной бомбы в США описание её устройства было получено в Москве».

В своей книге «Спецоперации. Лубянка и Кремль в 1930–1950 годы» Судоплатов писал: «Атомная бомба в СССР была создана за 4 года. Если бы не разведчики, этот срок был бы в два раза больше!»

Первые разведывательные данные по урановому проекту США начали поступать по инициативе начальника отдела научно-технической разведки НКВД Леонида Квасникова ещё в 1942 году. Особо ценные сведения Москва стала получать после прибытия в Вашингтон советских разведчиков Василия Зарубина и его жены Елизаветы (агентурный псевдоним Вардо).

Именно Вардо через Альберта Эйнштейна и его любовницу Маргариту, жену известного русского скульптора Конёнкова, познакомилась с руководителем «Манхэттенского проекта» Оппенгеймером и его женой Кэтрин, а потом через них сумела внедрить в мозговой центр американского атомного проекта выдающегося немецкого физика, члена Компартии Германии Клауса Фукса, завербованного советской военной разведкой. Он стал главным источником научной информации для Москвы. Всего от Фукса в 1941–1943 гг. было получено 7 весьма ценных материалов.

К сожалению, он уже давно находился под надзором американских спецслужб и вскоре, 12 февраля 1950 года, был арестован вместе с некоторыми научными сотрудниками из его окружения.

На допросе Фукс признал свою вину, но заявил, что работал на СССР по нравственным убеждениям и не имел скрытых мотивов типа материального вознаграждения. Суд приговорил его к 14 годам тюремного заключения.

Однако наиболее ценные