В конце концов обстановка в доме сделалась настолько невыносимой, что Норма Джин переехала на Небраска-авеню, к Ане Лоуэр, заняв квартиру на первом этаже. Она не чувствовала себя, как прежде, обузой для "тети Аны", ведь теперь была уже не подростком, доставляющим хлопоты, а самостоятельной женщиной, могла помогать своей стареющей воспитательнице и заботиться о ней.

Верного Магси Норма Джин с собой отчего-то не взяла. Возможно, Ана возражала против животных в доме. Пес очень скучал без хозяйки, перестал есть и вскоре умер — как резюмировал Джим Догерти, "от разбитого сердца".

Коновер тоже, на свой лад, уговаривал Норму Джин "остепениться" — стать моделью на регулярной основе, устроившись в какое-нибудь агентство. И вот одним солнечным днем (а другие в Калифорнии случаются редко) она обратилась в рекомендованное Дэвидом агентство "Синяя книга" ("Blue book"). Оно, согласно рекламной брошюре, готовило девушек "к карьере актрисы, манекенщицы и фотомодели".

Агентство принадлежало двум дамам, будто бы сошедшим со страниц диккенсовских романов, только в осовремененной версии: матери и дочери, Эмме и Эммелин Снайвли. Эммелин, "маленькая леди" за сорок, никогда не появлялась на людях без шляпки, обладала обширными связями, отличалась своеобразным едким юмором и сочетала деловитый цинизм с безупречной порядочностью.

Эммелин спустя годы делилась первыми впечатлениями о Норме Джин: "Она все время озиралась по сторонам, словно бы очутилась в ином мире… Но я была убеждена, что спустя короткое время смогу превратить ее в девицу, которая будет хорошо продаваться. Это была прямолинейная американка, здоровая девушка — слишком пухленькая, но по-своему красивая. Мы пытались научить ее, как она должна позировать, управлять своим телом. Она старалась потише смеяться, поскольку до сих пор делала это слишком громогласно, даже зычно; кроме того, при чрезмерно аффектированной улыбке ее нос казался немного длинноватым. Поначалу она не знала, как себя вести, не имела ни малейшего понятия о красивой походке, о том, как следует эффектно сидеть или позировать. Она приступила к занятиям как наиболее слабо подготовленная среди всех девушек, которых мне довелось видеть в своем агентстве, но зато работала усердней всех… Ей хотелось учиться и хотелось стать кем-то значимым в большей степени, чем какой-либо другой из моих клиенток".

А вот что думала мисс Снайвли о своей клиентке и ученице, когда та уже достигла известности: "Меня часто спрашивают, как стать похожей на Мэрилин Монро, а я отвечаю: "Голубушки, найдись у вас хоть половина, хоть четверть той смекалки, какая была у той девчушки, вы тоже будете купаться в лучах славы. Но такой, как она, уже никогда не встретится"".

Чуть ли не на следующий день после беседы с Эммелин Снайвли Норма Джин уволилась с фабрики по собственному желанию — так легко и естественно, будто сбросила старую кожу.

В "Синей книге" данные Нормы Джин Догерти скрупулезно внесли в реестр. Рост — 5 футов 5 дюймов, то есть 165 см. Вес — 118 восемнадцать фунтов, или 53,6 кг. Объем груди-талии — бедер — 36–24—34 дюйма (91,5—61–86,5 см). Размер одежды — американский 12-й (при пересчете на российскую шкалу — 46-й). "Волосы чрезмерно вьются, перед укладкой нуждаются в осветлении и перманенте", — критически отмечалось в персональном деле. Зубы расценивались как идеально белые, но с дефектом прикуса: чересчур выступающими верхними резцами и клыками.

Осветлить волосы, то есть превратиться в блондинку, мисс Снайвли советовала Норме Джин с самого начала. Но та сопротивлялась, считая, что так утратит свою индивидуальность. И это несмотря на то, что кумиром и примером для подражания для Нормы Джин по-прежнему оставалась платиновая блондинка номер один Голливуда, Джин Харлоу.

Конец лета и начало осени Норма Джин посещала курсы при агентстве. Одновременно она получила первый заказ: принимать гостей на выставке изделий некой сталелитейной фирмы.

По первоначальному замыслу Эммелин, "продаваться" Норме Джин предстояло, как и большинству клиенток агентства, для фото в женских журналах и для демонстрации костюмов на показах мод. Норма Джин и в том и в другом качестве пользовалась успехом, ее охотно приглашали, но…

"Проблемой, если это можно так назвать, была моя фигура. Мисс Снайвли как-то сказала, что никто не обращает внимания на мои наряды, поскольку все надетые на меня платья, блузки или купальники слишком облегали тело. Иными словами, они глазели на меня, и черт бы побрал всю эту одежду".

И предприимчивая мисс Снайвли стала добывать для Нормы Джин заказы в тех изданиях, где требовалось демонстрировать не костюмы, а фигуру.

"В Америке больше, чем где-либо, огромными тиражами издаются журналы, рассчитанные на читателей-мужчин, где целые развороты отводятся фотографиям полуодетых пышных блондинок. Они лежат, растянувшись на диване с поднятой ножкой, улыбаются, принимают ванну, полуодетые ждут ночи или дня у своего окна… У всех соблазнительный бюст и локоны. Коротая время, они причесываются, потягиваются, меряют своими крепкими длинными ногами комнату, где царит продуманный беспорядок, — этот прочувствованный пассаж принадлежит автору книги "Трагедия Мэрилин Монро" Сильвену Ренеру. — Норма Джин стала все чаще и чаше фигурировать на страницах журналов с краткими названиями: "Пик", "Клик", "Лаф", "Сэр", "Си" и длительным воздействием на мужскую психику. Веселые названия привлекают множество постоянных читателей, заставляя их томиться, предаваясь сладостным и губительным мечтам. Подобные журналы листают мужчины всех возрастов, невзирая на положение в обществе".

Тем временем закончилась Вторая мировая война. А в жизни Нормы Джин произошло событие, лично для нее, пожалуй, ничуть не менее важное. После многолетнего лечения и мытарств по различным больницам врачи выписали Глэдис Бейкер, признав, что она находится в стадии устойчивой ремиссии.

Выздоровела ли она самом деле? Кое-кто из друзей Глэдис и медперсонала учреждений, где ей пришлось побывать, заверял, что она никогда и не страдала психиатрическим заболеванием, "была просто нервной". Теперь же она казалась если и не больной, то по меньшей мере очень странной. Периоды апатии чередовались с эмоциональными взрывами. Глэдис одевалась во все белое и беспрестанно говорила о религии. Вернее, фантазии, роящиеся в ее поврежденном сознании, причудливо накладывались на постулаты христианской науки. Такой ее застала Грейс, навестившая Глэдис в Портленде, штат Орегон. И Глэдис, выглядевшая совсем старухой, хотя ей было всего 45, сказала, что больше всего на свете хочет приехать к Норме Джин и провести остаток дней вместе с дочерью.

Грейс написала об этом Норме Джин, а затем и сама Глэдис стала бомбардировать дочь записками. Норма Джин была в смятении. Жалость и любовь боролись в ней со страхом. Она спросила совета у Бернис. Ту идея встречи с давно потерянной матерью привела в неописуемый восторг. Но ведь Норма Джин помнила и знала их мать гораздо лучше…

В эти месяцы тяжких раздумий и напряженной работы у Нормы Джин завязался роман с Андре де Дьенесом, с которым ее познакомила Эммелин Снайвли. Андре, как и Дэвид Коновер, был фотографом. Совсем не удивительно, что в Норму Джин / Мэрилин влюблялись едва ли не все фотографы, которым ей доводилось позировать. Их были сотни. С кем-то она дружила, с кем-то спала "ради дела", немногим счастливцам отвечала взаимностью. А де Дьенес — 32-летний красавчик и весельчак, волокита и профессионал в своем ремесле — стал, как однажды обмолвилась Мэрилин, человеком, с которым она наконец по-настоящему "познала все радости секса".