– В Нью-Йорке существуют самые разнообразные способы передвижения людей на место работы и обратно. Трамваи перевозят ежедневно около двух миллионов пассажиров, надземные дороги – полтора, подземные в среднем один миллион. Но в этом же городе существуют такие пути сообщения, которые перевозят больше пассажиров, чем все остальные вместе взятые, а именно восемь миллионов.

– Восемь миллионов здесь, в Ныо-Иорке?

– Да, и только в сердце Нью-Йорка, в Манхэттене.

– А я думал, тут всего пять миллионов жителей!

– Жителей – да, а я сказал – пассажиров. Один человек может десять раз в день быть пассажиром. Я рассказываю вам о самом крупном в мире транспортном устройстве, которое при этом не берет платы за провоз. И к тому же должен добавить: это наиболее безопасное из всех средств сообщения.

– Вы, вероятно, говорите о лифтах, да?

– Именно о них. И я хочу вам сказать, что подниматься на лифтах менее опасно, чем ходить по улицам. Нью-йоркские улицы поглощают ежегодную жертву в 300 убитых и несколько тысяч раненых. За десять лет работы Манхэттенских подъемных машин было только тридцать восемь убитых и двести семьдесят раненых, а если принять в расчет то, что в этом округе девять тысяч лифтов для людей и шестнадцать тысяч для товаров, которые находятся в непрерывном движении, можно только удивляться такому незначительному количеству несчастных случаев. Составьте из всех подъемных машин одну, и вы подниметесь в воздушное пространство чуть ли не до Луны, на восемьсот километров! А восемь миллионов пассажиров! Это превосходит число пассажиров, которое все железные дороги нашей страны перевозят за целую неделю, а ежегодные несчастные случаи на железных дорогах считаются тысячами. Лифты здания Манхэттенского синдиката лучшие в мире, всюду электрическое оборудование и планомерное движение медленных и скоростных подъемных машин, из них последние идут без остановки вплоть до двадцать восьмого этажа.

– Какое невероятное количество энергии должно быть затрачено на такой высокий подъем, – замечаю я.

– Не так много, как вам кажется. На деле нередко больше расходуется сил на то, чтобы спустить пустую кабину, чем поднять вверх, скажем, с половинной нагрузкой.

– Как же это может быть? – удивляемся мы.

– Дело обстоит так: подъемная кабина всегда уравновешивается противовесом. Канаты, бегущие вверх от крыши кабины, проходят по блокам наверху шахты, а на своем другом конце держат противовес. Обычно вес его соответствует тяжести кабины с половинным числом пассажиров. Если не задержать тормозом на канате наверху шахты пустую кабину, которая находится, скажем, на половинной высоте шахты, то она будет взлетать вверх, вместо того, чтобы спускаться – настолько сильно будет ее перевешивать противовес. Итак, вы видите, что мотору приходится поднимать только излишек тяжести кабины с нагрузкой, а этот излишек никогда не превышает половины веса пассажиров. Но, я думаю, вам гораздо интереснее этих лифтов будет то, с чем я хочу вас познакомить. В лифтах у нас любопытны только «воздушные буфера», да и то теперь они далеко не редкость. В первый раз эти буфера ввели в употребление двадцать пять лет назад.

– Задача воздушного буфера, – продолжал Хочкис, предупреждяя наш вопрос, – в том, чтобы поймать и затормозить кабину, если она вследствие какого-нибудь несчастного случая сорвется. Низ каждой шахты обложен стальными, непроницаемыми для воздуха листами; таким образом, образуется четырехугольный футляр, в который нижняя часть кабины входит, как поршень в цилиндр. Если кабина падает с большой скоростью, она сожмет под собой воздух с такой силой, что образуется воздушный буфер и задержит падение. Высота нашего самого большого лифта двести метров, это самый большой лифт во всем мире, и вы можете себе представить, с какой силой упала бы кабина. Но мы не решаемся тормозить сразу, от этого могут пострадать пассажиры, да, пожалуй, сорвет и стальные листы.

Для этого нужно, чтобы кабина не соприкасалась плотно со стенами, зато приходится устраивать воздушные буфера значительно выше. В наших высоких шахтах воздушные буфера простираются на сорок два метра или на высоту десяти этажей. Вы можете перерезать трос, на котором висит кабина, и она полетит вниз со скоростью двести километров в час, как аэроплан, но сжатый воздух между стенками футляра и низом кабинки сдерживает ее и она плавно опускается.

– А пробовал кто-нибудь это? – спраши- ваю я.

– Разумеется, и нередко. Инженер, строящий наши лифты, всегда пробует сам, чтобы убедиться, что все в порядке.

– А мы бы не могли с ним спуститься?

– Что, с вашим-то невезением! Нет, это не годится!

– Но ведь опасности нет?

– Нет никакой опасности. Но мало ли что может случиться. При одной такой пробе был смертельный случай, и знаете почему?

Мы отрицательно качаем головами.

– Он сел на стул вместо того, чтобы стоять. Вы думаете, я шучу? Уверяю вас, я говорю совершенно серьезно. Сейчас вам объясню. Если вы беспрепятственно падаете на двадцать восемь метров, а потом задерживаетесь на семи метрах, то вы теряете свою скорость в четыре раза быстрее, чем вы ее приобретали и, теряя скорость, вы этим приобретете четыре фунта веса на каждый фунт вашего тела. Положим, вы весили прежде сто двадцать фунтов, теперь вес ваш увеличивается на четыреста восемьдесят фунтов, иначе говоря, вы весите шестьсот фунтов. Вес так хорошо распределяется, что вы можете его вынести, если крепко держитесь на ногах, но стул для этого недостаточно прочен. Так было в этом случае. Стул от внезапно увеличившейся тяжести разлетелся вдребезги, и человека смертельно ранило обломком.

– Ну, а что вы нам хотели рассказать о лифтах другого рода?

– Я не буду о них рассказывать, вы их посмотрите сами.

Он вынул свою карточку, написал на ней адрес и рекомендательную записку господину Вильямсу.

– Передайте это господину Вильямсу, и он, я уверен, покажет все, что вам будет интересно. А после обязательно приходите ко мне, чтобы рассказать, что вы увидели любопытного.

Когда мы пришли по данному Хочкисом адресу, нас удивило, что тут не было и признака здания, был только обнесенный забором участок, на котором клали фундамент.

– Что-то не то, – говорит Билл, – лифты не строят раньше здания.

– Может быть, он имел в виду соседний небоскреб?

К счастью, дежурный у лифта соседнего дома знал Вильямса и отослал нас обратно на незастроенный соседний участок.

– Вы его найдете у работ; он там наблюдает за бурением скважины небывалой еще глубины.

Ничего нельзя понять! Какое это имеет отношение к постройке лифта? Все-таки мы разыскали Вильямса за забором; действительно, он наблюдал за прокладыванием какой-то шахты. Он оказался добродушным человеком, донельзя перепачканным землей. Подошел к нам, посмотрел карточку и дружески поздоровался.

– Так вы пришли посмотреть на наше бурение? Сорок восемь метров мы уже прошли, тридцать остается. Семьдесят восемь метров, подумайте-ка! Вот это скважина! И только тридцать сантиметров в диаметре!