— Лёд светится. И потом, тут идти недолго, всего пара часов. Ит, вот хоть убей, но мне не хочется тут оставаться, — признался Скрипач.

— Думаешь, мне хочется? — Ит тяжело вздохнул. — Но… ты помнишь, что я в каком-то смысле все-таки твой старший брат? Думаешь, мама одобрила бы, если бы мы…

— Ит, не надо, — попросил Скрипач. — Тебе хочется так думать. Но на самом деле это всё-таки были не совсем мы. И это происходило слишком давно. Мы отвечаем друг за друга в равной степени, а это… давай оставим это всё до случая.

— До какого случая? — Ит нахмурился.

— Не знаю. До такого… до какого-нибудь, когда это будет важно. Давай сейчас не будем думать об этом. Это же ничего не меняет, — попросил Скрипач.

— Меняет, — возразил Ит. — У меня стойкое ощущение, что мы теперь морального права не имеем ломать себе шеи, пока не сделаем то, что должны.

— Да ладно?

— Вот тебе и ладно.

— И как мы, находясь здесь, сможем что-то сделать? — поинтересовался Скрипач.

— Мы должны найти выход из Берега. Эри нашла, значит, и мы сумеем. Ты хотел идти? Тогда пойдем. Только сделаем связку и пойдем помедленнее.

* * *

«Помедленнее» превратило два часа дороги почти в пять, но торопиться было действительно нельзя ни в коем случае: ледник жил своей жизнью, он, как показала практика, был отнюдь не статичен, поэтому то, что они хорошо помнили дорогу туда — не помогло. На пути появлялись то и дело какие-то препятствия, которых раньше не было. То поднимался из толщи льда огромный валун, то возникали трещины, то откуда-то на ровном месте обнаруживались ледяные торосы, полыньи… казалось, ледник пытался любым способом задержать идущих, он всё никак не желал пропустить их, высвободить из своих дышащих холодом объятий. Когда ледник, наконец, закончился, оба не сразу смогли поверить, что стоят на твердом камне, а не на предательской ледовой корке, которая то пропаливалась под ногой, то становилась гладкой, как каток, то превращалась в глубокую лужу, даже скорее не лужу, а озерко. От ледника поспешили отойти подальше, словно от него тянуло сейчас не только холодом, но и вполне явной угрозой.

— Ит, у меня ноги мокрые до колен, — мрачно сообщил Скрипач.

— Это ты приуменьшил, — отозвался Ит. — Я бы сказал — по пояс.

— Это уже не ноги, — возразил Скрипач. — А костер развести не из чего.

— Его и на плато ниже развести не из чего, — напомнил Ит. — Там только трава и кустарник. И змеи. В скалах тоже.

— Спасибо, что напомнил. А я-то, дурак, обрадовался, что мы прямо сейчас полезем, — хмыкнул Скрипач. — Что делать будем?

— До рассвета не так уж и долго, — Ит задумался. — Часа два, ну три. Давай найдем какое-нибудь место, и попробуем поспать хотя бы по часу.

— Сомнительно мне, что мы сможем спать. У меня зуб на зуб не попадает, — пожаловался Скрипач. — Тут чертовски холодно.

— Ага, словно мы опять там, где были, — Ит дернул плечом. — Тот мир, кажется, нас отпускать не намерен.

— Терра-ноль? — уточнил Скрипач.

— Это еще не Терра-ноль, — возразил Ит. — Пошли. Надо найти какую-нибудь щель хотя бы.

* * *

Спали по очереди, точнее, пытались спать — но с рассветом оставили эти попытки. Шоколад, который был с собой, доели: растягивать невеликий запас не имело смысла. Скрипач сетовал, что жадные трансфигураторы не положили в запасы хотя бы одну маленькую фляжечку коньяку, ведь коньяк в данных обстоятельствах был бы самое то, но ни коньяку, ни даже чаю у них сейчас не имелось. Холод пробирал до костей, под утро, кажется, стало еще холоднее, чем было ночью, но потом поняли, что не кажется — утром поднялся ветер, который вытаскивал из отсыревшей одежды последние остатки тепла. Они сидели в щели между двумя камнями, но щель эта от ветра почти не защищала. Ветер крутил, он задувал, кажется, со всех сторон одновременно. Когда, наконец, рассвело, Ит сказал:

— Рыжий, давай двигаться. Руки окоченели. Если будем идти, хоть немного согреемся.

— Попробуем пробежаться, — предложил Скрипач.

— Не стоит. Мы устали, а тут упасть легче легкого. Пойдем, поищем место, где мы поднимались.

— Может, солнце выйдет, хоть потеплее станет, — Скрипача трясло. — Вот же угораздило! Почему у Эри всё было не так?

— Не знаю, — признался Ит. — У неё всё действительно было не так, словно работали какие-то другие законы. Для нас — вот так.

— Хреново, — признал Скрипач. — Ты про змей помнишь?

— Помню, — кивнул Ит. — Одна надежда, что они от холода попрятались.

— Ага, дожидайся, — усмехнулся Скрипач. — Они, небось, сидят там, и думают — поскорее бы эти два дурака в куртках объявились, хоть в рукавах погреемся.

— Спасибо, — кивнул Ит. — Обнадежил. Ещё не хватало.

— Это твоё мнение. У змей оно другое. Они, понимаешь ли, тоже живые, и тоже погреться хотят…

Ит внезапно остановился.

— Живые? — непонятно к чему спросил он. — Ты сказал — живые?

— Ну да, я так сказал, — кивнул Скрипач. — Ты о чём?

— Разница, — внезапно севшим голосом произнес Ит. — Вот она, разница! Рыжий, когда Эри попала сюда и превратилась в Айрин… она была, по сути дела, мертвой. А мы — нет. Мы живые.

— Чего?.. — не понял Скрипач.

— Мы тут. И мы тут — живые, — объяснил Ит. — Живые, точно так же, как и там. Нам больно, мы обгорели, мы ушиблись, мы сейчас замерзли, как цуцики, потому что мы — живые, рыжий! Мы каким-то образом очутились на том свете в живом виде!!! — глаза Ита лихорадочно блестели, он схватил Скрипача за руку. — Вот она, разница! Вот что всё это время не давало мне покоя, что казалось мне странным! Если бы с нами всё было так же, как с ней, то того, что происходит сейчас — не было бы!

— А теперь не ори, успокойся, и в двух словах объясни без эмоций, — попросил Скрипач.

— Я уже объяснил, — произнес Ит на тон ниже. — Рыжий, всё просто.