Каждый день приносил что-то новое, что мне тоже нравилось. Иногда я брала на себя роль редактора и составляла контент-стратегии и занималась текстовыми проектами. В другие дни я составляла легенды для инфографики и работала с внештатными дизайнерами. А порой я планировала крупномасштабные проекты, которые требуют помощи множества внештатных авторов, так что я нанимала их, раздавала задания и публиковала сотни материалов.

Самые памятные моменты, конечно, случались в те дни, когда мы менялись ролями. Если нашего офис-менеджера не было на месте, мы отправлялись покупать канцелярские товары и туалетную бумагу. Мы отвечали на звонки и помогали пользователям разобраться с сайтом – эти разговоры оказывались то самой смешной, то самой неприятной частью дня. А если CEO не успевала вовремя приехать на встречу, мы приветствовали гостей, которые приходили первыми. Особенно занятно было наблюдать за их реакцией, когда они понимали, что мы работаем у кого-то дома. Но мы не стеснялись. Именно так и выглядят стартапы на начальных этапах. Было не важно, где именно мы работаем, главное, что наша работа имела смысл.

Когда я вернулась из Торонто в Британскую Колумбию и начала работать из дома, мы все еще оставались маленькой командой. У нас было пять человек в офисе, и еще трое работали удаленно. Теперь, два года спустя, наша команда разрослась почти до 20 человек, и большинство из них присоединились к нам в последние шесть месяцев. На тот момент число офисных работников превышало число внештатников в соотношении один к четырем. Под нами я имею в виду себя и горстку разработчиков. Я думаю, что им нравилось работать удаленно и вообще держаться на расстоянии от людей и заниматься своим делом без помех.

Я, с другой стороны, чувствовала себя все более и более оторванной от команды, пока она продолжала расти. Я не знала всех новичков, и расстояние не позволяло мне наладить с ними отношения. Я очень старалась этого добиться, я посылала дружелюбные письма, задавала вопросы и назначала встречи, чтобы мы могли поговорить лично. Но когда мы наконец встречались, оказывалось, что большинство мероприятий проходит без меня, просто потому что остальные члены команды были ближе друг к другу. Когда нужно принять решение, проще задать вопрос человеку за соседним столом, чем писать письмо. Я понимала, что это разумно, но все равно расстраивалась, особенно когда обсуждения, касающиеся моих проектов, проходили без меня.

Возникали, конечно, и другие проблемы. Работа больше не приносила такого удовлетворения, как раньше, и я замечала, что боюсь того момента, когда мне нужно будет сесть за очередную статью с единственной целью – добиться ее высокого рейтинга в Google. Я начала скучать по таким мелочам, как новости о личной жизни нашей шестерки. В какой-то момент мы стали семьей. Каждую неделю более 50 часов мы проводили в одной гостиной с настоящими диванами и камином. Пусть это было рабочее место, но тут люди могли усесться на диван с ногами и поделиться друг с другом своими историями – именно так мы и делали. В ноябре мы ставили елку, разжигали камин и работали под рождественские мелодии. Мы создали собственный маленький дом вдали от дома, и я скучала по нему. Теперь команда работала из офиса на улице Ист-Кинг – для компании это, конечно, стало огромным шагом вперед. Но я больше не была частью целого. Мои коллеги с радостью заходили в свой новый офис с белыми стенами и белой мебелью, а я всегда чувствовала себя чужаком, когда приезжала. Я чувствовала себя так, словно тут для меня больше не было места. Очередная командировка ничего не исправила. Все стало еще хуже.

В этот раз я приехала, чтобы поучаствовать в корпоративной рождественской вечеринке. Наша первая рождественская вечеринка состоялась в конце моего шестинедельного загула, перед тем как я бросила пить в 2012 году, так что можно догадаться, что вела я себя не лучшим образом. Это была та самая ночь, когда я трижды переоделась и, наконец, решила, что платье – лучший вариант, а потому оставила свои джинсы за барной стойкой. Но я всегда умела повеселиться, так что утром я читала текстовые сообщения коллег, которые писали, что прошлым вечером я была «милой», «смешной» и «забавной». Меня выводили из себя провалы в памяти, но письма коллег служили мне оправданием: они свидетельствовали, что я неплохо провела время.

На вторую рождественскую вечеринку (2013 года) я прилетела, уже бросив пить. Для своего первого трезвого праздника я купила новое бирюзовое платье и пару кожаных туфель на каблуках. «Вот что должна носить взрослая двадцативосьмилетняя женщина», – думала я, примеряя платье в магазине. Но на месте я неожиданно почувствовала себя единственным человеком, притворяющимся взрослым, в комнате, полной настоящих взрослых. Все выпивали, смеялись и флиртовали и все-таки выглядели совершенно нормально. Я не пила и чувствовала себя не в своей тарелке. Тогда я поняла, что я уже не одна из них. Большую часть вечера я провела, сидя на кухне с парой подруг, поглядывая на остальных и завидуя тому, сколько удовольствия они получают без меня.

На второй год моей трезвости рождественская вечеринка прошла немного лучше. Мне по-прежнему не нравилось быть единственным трезвым человеком на празднике, но я радовалась возможности провести время с коллегами, особенно с моей старой шестеркой. Я старалась познакомиться ближе с некоторыми новыми сотрудниками, но у меня не очень-то получалось. Я знала, что в этот раз никто не напишет мне утром, чтобы рассказать, какой милой или забавной я была. И все-таки я старалась. Я хотела узнать их ближе. Время от времени кто-то упоминал, что читал мой блог. Одна из новеньких девушек даже сказала, что читала его годами. Она призналась мне, что он вдохновил ее шесть месяцев обходиться без шопинга, рассказала о том, какие вещи она разрешила себе покупать в эти месяцы, и поделилась достигнутым финансовым прогрессом. Мы продолжили обсуждать вещи, на которые привыкли спускать деньги, и то, чему мы научились, пока разбирали наши квартиры. Нам приходилось практически перекрикивать музыку, но было приятно наконец найти кого-то с теми же интересами, особенно после того, как я столько месяцев чувствовала себя оторванной от команды

Участники разговора стали двигаться к очереди в бар. Роль бармена исполнял один из акционеров компании. Он был высоким, успешным и дружелюбным, но из-за его авторитетного вида я всегда немного его стеснялась. Надо сказать, отчасти именно благодаря ему у меня была работа. Это он платил мне зарплату, он соглашался платить мне больше с каждым годом и даже позволил мне вернуться в Британскую Колумбию и работать удаленно. Я уважала его. Когда подошла моя очередь, я сделала шаг вперед, и он спросил, что мне налить. «Кейт больше не пьет!» – закричала одна из сотрудниц в то же время, как я заказала бутылку Sanpellegrino Limonatas, которую увидела за бутылкой диетической колы. Ему, кажется, было все равно, пью я или нет. Ему было не важно, что я заказала. Он достал бутылку, спросил, хочу ли, чтобы он добавил льда в бокал, и на этом наш разговор завершился.

Ему было все равно. А мне нет.

Когда люди объявляют о том, что вы не пьете, вы чувствуете себя так, словно кто-то разгласил миру ваш самый страшный секрет, рассказал о вашей слабости. С тем же успехом вы можете написать на лбу у недавно завязавшего человека «Я – пьяница» или просто «Полный неудачник». В таких ситуациях я чувствую, что меня воспринимают не как личность, а только как объект для сплетен в офисе. Кстати, люди очень редко спрашивают разрешения, прежде чем говорить о таких вещах. Почему-то рассказать, что вы бросили пить, для них так же легко, как рассказать, что они съели на завтрак. Вот чего они не понимают: завтрак – это вопрос выбора, а моя трезвость – вопрос выживания.