Хотела бы я сказать, что на втором году мне было так легко оставаться трезвой, что я могла остроумно отшучиваться в такие моменты или умело менять тему разговора, но это было не так. Выходка моей коллеги обидела меня и послужила напоминанием, что для нее я – всего лишь повод для сплетен. Кто-то, о ком можно поболтать. Я не хотела, чтобы меня знали как «эту, в завязке». Я была не просто трезвенницей. Я была чем-то большим. Разве нет?

В тот день я рано ушла с вечеринки и проснулась следующим утром в нетерпении, стремясь скорее попасть в аэропорт. Я хотела вернуться домой.

Как только я приземлилась в Ванкувере, я забрала свою машину с долгосрочной парковки и поехала прямо к парому. Обычно мне требовалось четыре часа, чтобы вернуться в мой родной город Викторию: сначала дождаться парома, потом 95 минут провести на нем и еще 30 минут добираться до дома родителей. Из-за того, сколько времени на это уходит, большинство местных жителей терпеть не могут паром, но меня он устраивал. Обычно я проводила все время в моей машине, читая книгу, смотря кино на ноутбуке или подремывая. Могу предположить, что как минимум 50 часов моей жизни я провела во сне на паромах Британской Колумбии.

Остаток декабря я решила провести в Виктории. Тут никто не подумал бы отговаривать меня от трезвости, запрета на шопинг и других моих смелых решений. Тут все, особенно моя семья, поддерживали меня и уважали мои достижения.

Знаю, некоторые люди ни за что бы не хотели провести две праздничные недели в маленькой гостевой комнате родительского дома. С годами я познакомилась с семьями многих моих подруг и бойфрендов и узнала, что такие дружные отношения, как в моей семье, на самом деле редкость. Мне очень повезло, но ребенком я принимала отношения в моей семье как данность. Теперь я начала их ценить. Алли все еще жила дома, посещая Университет Виктории, а Бен собирался приехать к родителям на две недели во время своих каникул в Университете Альберты. Мы все снова соберемся под одной крышей на праздники, и я не могла вообразить лучшего способа завершить год.

Мне было очень интересно увидеть, каким станет для нас Рождество в год моего запрета на шопинг. В детстве я не отличалась религиозным рвением, но вера всегда была частью моей жизни. Как и все дети в нашей семье, я ходила в садик при церкви. После того как мама встретила папу, чья семья происходила из Англии, мы какое-то время посещали англиканскую церковь. Большинство моих подруг ходили в католическую церковь через улицу от нашего дома, и я присоединялась к ним по воскресеньям, если оставалась у них с ночевкой. А первые несколько лет в старших классах мы с группой подруг ходили каждый вечер вторника в клуб для молодежи при той же церкви.

И все же я не чувствовала, что принадлежу к какой-либо религии. Я думаю, что церемонии и традиции красивы, молитвы многозначительны и глубоки, и мне нравилось распевать гимны во весь голос. Но ни одна религия не обращалась ко мне напрямую, и нет такой религии, с догматами которой я была бы безоговорочно согласна. Подозреваю, что то же касается и всех членов моей семьи, судя по тому, как нас воспитывали. Так что Рождество для нас не было религиозным праздником. Но оно подразумевало подарки. О, с подарками у нас дело обстояло самым лучшим образом.

Мне было четыре года, когда мы отпраздновали первое Рождество, которое я запомнила. Мы с мамой и моей тетей полетели из Виктории в Виндзор, чтобы навестить бабушку и наших дальних родственников. На тот момент у бабушки я была единственной внучкой. Надо ли говорить, что она меня баловала. Рождественским утром я проснулась и обнаружила, что вся бабушкина гостиная завалена подарками.

Примерно так мы встречали Рождество каждый год, особенно когда нас в семье стало трое. Подарки не умещались под елкой, поэтому они лежали на всех столах и во всех углах гостиной. В те годы рекламы стало больше, кредитные карты набирали популярность и потребительство стало глобальным трендом. Люди хотели покупать большие дома, быстрые машины, модные новинки и всего побольше. Даже Мадонна пела о том, что мы живем в материальном мире. Не удивительно, что наше Рождество было неразрывно связано с покупкой вещей, хотя вряд ли родители желали показать нам, что в этом заключается смысл праздника. Честно говоря, мне жаль, что их затянуло в порочный круг. Мне жаль, что они тратили тяжело заработанные доллары на вещи, которые нам, скорее всего, были не нужны. Если говорить честно, они точно были не нужны. Нередко как-нибудь весной или летом мы находили свои подарки в глубине шкафа, где они и валялись с 26 декабря.

К счастью, мы повзрослели, и традиция заполнять гостиную подарками постепенно отмерла. Моя мама отказалась от мысли, что она обязана тратить на каждого из нас равную сумму денег и поровну распределять подарки. Мы просили только несколько вещей, которые нам были действительно нужны, и постепенно праздник стал меньше посвящен вещам, а больше – совместному времяпровождению. И пусть правила моего запрета на шопинг позволяли мне делать подарки людям в течение года, запрет сам по себе привел к некоторым важным обсуждениям в моей семье.

Признаюсь, в первые месяцы запрета я хотела составить накануне Рождества список вещей, которые я попрошу мне подарить. Конечно, мне пригодится кое-какая новая одежда, а может, я захочу получить стопку книг. На самом деле ближе к празднику мое отношение к вещам уже изменилось, и мне реально нужна была только одна вещь – новая пара обуви. Когда моя мама спросила Алли и Бена, что они хотят, они ответили примерно так же, как и я. Хотя они еще учились, оба согласились, что им ничего особенно не нужно. Мы все достигли возраста, когда могли сами купить себе то, что хотели, и нам казалось не лучшей идей просто перемещать деньги внутри семьи в виде наличных или подарочных карт.

Учитывая все сказанное, мы с мамой первыми пришли к идее отказаться от подарков в этом году. Но не все торопились к нам присоединиться. Моя бабушка, например, не могла вынести мысль о том, что она ничего не подарит внукам на Рождество. Она не хотела излишеств, но она хотела подарить хоть что-то. Она придерживалась этой традиции всю жизнь. Традиции – корни семьи, позволяющие нам идентифицировать себя как часть племени. Отказаться от традиции – это все равно что вырубить сад и попросить каждого посадить новые семена и начать сначала. Конечно, идея встретила некоторое сопротивление.

В конце концов мы пришли к компромиссу. Вместо того чтобы спускать, как обычно, сотни, а то и тысячи долларов на подарки всем, мы скинулись и собрали 700 долларов, чтобы потратить на семерых членов семьи (нас пятерых, тетю и бабушку). Правила использования этой суммы были просты. Каждый человек мог попросить только что-то, в чем действительно нуждался, и на каждого разрешалось потратить не более 100 долларов.

В этом году процесс покупки подарков прошел без обычной беготни по шумным торговым центрам и попыток угадать, что и кому может понравиться. Когда мы проснулись рождественским утром, гостиная выглядела почти так же, как вечером, только под елкой лежало несколько подарков и в носках тоже что-то было, хотя и меньше, чем обычно. В прежние годы мы спешили в гостиную, чтобы начать разворачивать упаковки, и только потом проводили время вместе. В это утро мы сначала всей семьей позавтракали, потом потратили несколько минут на то, чтобы открыть наши подарки, и обняли друг друга особенно крепко.