«Надо же, трещит, кует свое счастье, словно и нет никакой войны», – подумал он, пытаясь отыскать глазами этого беспокойного кузнечика.

Внезапно его обостренный слух вырвал из этой вечерней идиллии треск мотоциклетных моторов.

– А вот и они, – прошептал он.

Тарасов поднес к глазам бинокль и стал всматриваться вдаль, туда, где на закате солнца пряталась дорога, которую он и его товарищи по оружию должны были закрыть своими жизнями. Треск мотоциклетных двигателей все нарастал и нарастал. Внезапно он затих. Мотоциклисты вылетели из лесочка на дорогу и остановились. Из люльки выбрался офицер и стал рассматривать местность, не решаясь выехать на открытое пространство.

– Без моей команды не стрелять! – выкрикнул Тарасов и положил на бруствер окопа свой трофейный автомат и пару гранат.

Часть мотоциклистов, по команде офицера, не сбавляя скорости, понеслись в сторону высотки, ловко объезжая рытвины и ухабы. Неожиданно с высотки кто-то выстрелил. Этот выстрел подхватили десятки винтовок и автоматов. Немцы стали быстро разворачиваться на дороге, отвечая из пулеметов на огонь наших бойцов. Оставив на дороге три мотоцикла с убитыми и ранеными, мотоциклисты скрылись за изгибом дороги.

«Разведка! – подумал Тарасов. – Зря мужики начали стрелять раньше времени. Нужно было подпустить их немного ближе и всех уничтожить пулеметным огнем. Теперь немцы знают, что здесь на высотке находятся наши позиции, и попытаются уничтожить нас, чтобы свободно пройти по дороге».

Александр вжал голову в плечи и упал на дно окопа, услышав вой падающей мины. Несколько мин упали на позиции роты, и снова повисла тишина. Прошло несколько секунд, и немцы открыли массированный минометный огонь по высоте. Тарасов поднялся в окопе и посмотрел туда, где располагались позиции роты. Вся высотка была покрыта огнем и дымом от рвавшихся вокруг нее мин.

***

Внезапно обстрел прекратился, стало тихо. Однако тишина продлилась недолго. На дороге появились три немецких танка и несколько бронетранспортеров, из которых стали выскакивать немецкие солдаты. По команде офицеров, они быстро развернулись в цепь. До них было метров пятьсот или чуть больше. Они медленно направились в сторону высотки, поливая ее ливнем пуль из автоматов и винтовок. Впереди цепи шли танки, которые иногда останавливались, чтобы произвести выстрелы из танковых пушек.

– Не стрелять! – снова приказал Тарасов бойцам. – Подпустим их поближе.

Александр всматривался в фигурки солдат, которые криво изгибались в полуденном мареве. Он постарался для себя определить, какими силами атакует их противник. На его взгляд, немцев было до полутора роты. Гитлеровцы шли с закатанными рукавами и, уперев в животы автоматы, водили ими в разные стороны, расстреливая ближайшие кусты. Один из танков въехал на деревянный мостик, который связывал два берега небольшой речки. Неожиданно под его днищем возникла яркая вспышка, а затем раздался сильный взрыв, который разметал деревянное строение. Танк покосился, а затем повалился в воду. Прошло какое-то мгновение, и он полностью скрылся под водой. Оставшиеся два танка остановились перед мостом. Жерла их орудий стали искать цель, чтобы подавить ее своим огнем. Один из танков направился влево от моста, другой – вправо, пытаясь, по всей вероятности, нащупать брод через эту небольшую заболоченную речку. Танк, который обходил взорванный мост слева, завяз в болотистой пойме реки и остановился. Чем больше он предпринимал попыток вылезти из этой болотной жижи, тем глубже уходил в эту черную, как смола, воду. Наконец он заглушил свой двигатель. Из башни вылезли танкисты и, прикрываясь кустарником, исчезли где-то за поворотом дороги. Третий танк не стал рисковать и, развернувшись, направился в обратную сторону.

Пехота противника, лишившись танковой поддержки, сбавила темп. Теперь между ней и позициями роты было не более трехсот метров. Высота молчала, и это молчание, похоже, вселяло в гитлеровцев страх. По команде офицера, немцы бегом понеслись к нашим окопам. Что произошло дальше, трудно объяснить словами. Атакующая волна немцев, словно наткнулась на гранитный мол. Залп огня винтовок, автоматов и пулеметов смел первые ряды наступающих. Вторая немецкая волна, словно не заметив гибели первой цепи, неслась на позиции роты, пока не исчезла в дыму и огне разрывов гранат. Однако некоторым удалось ворваться в траншеи роты, и там началась настоящая мясорубка. Немцы, не выдержав этой схватки, стали по одному выскакивать из наших траншей. Они бежали назад по пристрелянному полю, неся большие потери. Потеряв десятки убитых и раненых, наступающая волна немецкой пехоты отхлынула с высотки и укрылась в небольшом лесочке. Когда немцы отошли, по высотке снова ударили минометы и тяжелая артиллерия, которую немцы успели подтянуть на этот участок дороги. Поняв, что в лоб высоту им не взять, он стали концентрировать свою пехоту за лесопосадкой, которая шла вдоль дороги. Снова над полем боя повисла тишина, разрываемая лишь криками умирающих немецких и русских солдат.

Прикрываясь лесопосадкой, немцы стали быстро переправляться через речку вброд. Вскоре они снова пошли в атаку. В этот раз они двигались в сторону отделения Тарасова, стараясь обойти оборону роты с фланга.

– Приготовиться к бою! – отдал Тарасов команду. – Без моей команды не стрелять!

В этот раз они уже не шли в полный рост, а передвигались вперед короткими перебежками, стараясь под прикрытием кустов подобраться как можно ближе к позициям батальона. Когда до первой группы немцев осталось метров восемьдесят, Тарасов отдал команду. Огонь двух станковых пулеметов оказался столь неожиданным, что вызвал замешательство среди немцев. Пока они приходили в себя, отделению удалось уничтожить около двадцати гитлеровцев. Но этот огонь не смог остановить их. Они падали на землю, но вместо только что уничтоженной группы немецких солдат появлялись все новые и новые.

В какой-то момент Тарасов понял, что их огонь не в состоянии остановить атакующий порыв немецкой пехоты. Но вдруг немцы остановились и стали отходить назад.

«Что-то у них сломалось в этой отработанной до автоматизма машине», – подумал Александр, наблюдая за противником. За эти две недели, что он находился на фронте, Тарасов впервые увидел убегающих немцев, и радостная волна захлестнула его изнутри. Это чувство, похоже, испытывал не он один. Вдруг на вершине высоты появилась фигура лейтенанта Липатова. Он поднялся из окопа и, сжимая в руке наган, закричал:

– Вперед! За Родину! За Сталина! Вперед!

Вслед за ним бросились и другие бойцы. Они расстреливали в спины бегущих немцев, рубили им спины саперными лопатками. Неожиданно с фланга по атакующей группе ударил крупнокалиберный пулемет. Тарасов видел, как эта огненная струя косила наших бойцов, не оставляя им ни одного шанса на спасение. Вскоре вся поляна покрылась телами убитых немецких и наших солдат. Что произошло дальше, Тарасов уже не помнил, так как его накрыл взрыв мины. Последнее, что он запомнил, была зеленая поляна, покрытая огненными столбами взрывов.

***

Павел Лабутин сидел за столом. Взяв в руки бутылку водки, он стал разливать ее в четыре граненых стакана. Стаканы были немытые, но на это никто не обращал внимания. В последнее время Лабутин жил один в этом большом доме, когда-то принадлежавшем настоятелю монастыря, который впоследствии был арестован. Он впервые за последнее время собрал у себя бывших товарищей и сейчас угощал их водкой и закуской, которая вызывала у них определенное чувство зависти. Посмотрев на дно пустой бутылки, Павел нагнулся и поставил ее под стол, откуда снова извлек бутылку с водкой.