—Смотришь на нее и хочется научиться, верно?

Роман дернулся, когда рядом появился Боб, чтобы взять сэндвич с подноса.

—Что?

— Черити. Наблюдать за ее танцем — это своего рода обучение. — Боб затолкал в рот крошечный сэндвич. — Однажды она попыталась меня научить, надеясь, что я смогу развлекать дам на подобных мероприятиях. Но проблема в том, что обе ноги у меня левые. — Боб пожал плечами и взял еще один сэндвич.

— Ты починил компьютер?

— Да. Сущие пустяки. — Маленький треугольник хлеба исчез у него во рту. Роман заметил, что Боб нервничает, — об этом говорило постукивание пальцами по подносу. — Я могу научить Черити менять печатную плату и программированию не лучше, чем она может обучить меня танцевать самбу. Как у тебя продвигается работа?

— Достаточно хорошо. — Роман наблюдал, как Боб наливает себя чай и добавляет три кусочка сахара. — Думаю закончить через две-три недели.

— Она найдет тебе другое занятие. — Боб посмотрел в сторону, где Черити и ее новый партнер танцевали фокстрот. — Недавно она говорила о создании солярия и установке джакузи.

Роман закурил сигарету. Сейчас он наблюдал за гостями, делая мысленные пометки, чтобы позже рассказать обо всем Конби. В комнате находились двое мужчин, которые, похоже, были одиноки, хотя и разговаривали с другими членами туристической группы. Блок стоял возле дверей, держа тарелку с сэндвичами, которые передавал с удивительной легкостью и дежурной улыбкой, не предназначенной никому в особенности.

— Должно быть, в гостинице дела идут хорошо.

— Да, ее положение устойчивое. — Боб сосредоточил свое внимание на печенье. — Пару лет назад дела немного пошатнулись, но Черити нашла способ держать корабль на плаву. Для нее нет ничего важнее.

Роман помолчал мгновение.

— Я не разбираюсь в гостиничном деле, но Черити, похоже, знает, что делает.

— В мельчайших деталях. — Боб остановил свой выбор на печенье с розовой сахарной глазурью. — Черити и есть гостиница.

— Ты давно работаешь на нее?

— Около двух с половиной лет. Она на самом-то деле не могла себе позволить нанять меня, но хотела кое-что изменить, модернизировать бухгалтерию. Вдохнуть новую жизнь, как она сказала. — Кто-то поставил джаз, и Боб усмехнулся: — И она это сделала.

— Не сомневаюсь.

— Значит, ты с Востока. — Боб замолчал на мгновение, но продолжил говорить, не услышав ответа Романа: — Как долго планируешь оставаться здесь?

— Так долго, как потребуется.

— Потребуется для чего? — Помощник Черити сделал большой глоток чая.

— Для работы. — Роман лениво посмотрел в сторону западного крыла. — Я люблю заканчивать то, что начинаю.

— Да. Что ж…— Боб положил несколько кусочков печенья на тарелку. — Предложу печенье дамам, но, надеюсь, они позволят мне его съесть.

Роман наблюдал, как Боб прошел мимо Блока и обменялся с ним быстрыми репликами до того, как пересечь комнату. Желая получить время для размышления, Роман вышел в западное крыло.

Когда через пару часов он вернулся, дождь все еще шел. Играла музыка — какая-то медленная, мелодичная баллада пятидесятых. Сейчас в комнате стоял полумрак, а источником света были камин и стеклянная лампа. И было пустынно, за исключением Черити, которая занималась уборкой, тихо напевая.

—Вечеринка закончена?

Черити обернулась, а затем вновь принялась собирать чашки и тарелки.

—Да. Ты не задержался надолго.

—У меня была работа.

Черити принялась вытряхивать пепельницы. Она и так достаточно долго цеплялась за свою вину.

—Я была не в лучшей форме сегодня утром, но это не повод быть грубой с тобой. Мне жаль,

если у тебя создалось впечатление, будто я против, чтобы ты отдохнул несколько часов.

Роман не хотел принимать извинение, которого не заслужил.

—Мне нравится работать.

Это заставило ее почувствовать себя еще хуже.

—Ладно. Обычно я не хожу и не кричу на людей, раздавая приказы, просто я злилась на

тебя.

— Злилась?

Черити подняла взгляд, ясный и прямой:

—И злюсь. Но это — моя проблема. Кроме того, я зла и на себя за то, что вела себя

как ребенок. А все потому, что прошлой ночью ты не позволил событиям выйти из-под

контроля.

Чувствуя себя неуютно, Роман взял графин с вином и наполнил бокал.

— Ты не вела себя как ребенок.

— Тогда как отвергнутая женщина. В общем, что-то равнозначно драматическое. Постарайся не возражать мне, когда я извиняюсь.

Несмотря на все приложенные усилия, Роман ощутил, как его губы растянулись в улыбке. Если он не будет следить за собой, то однажды обнаружит, что сходит по Черити с ума.

— Хорошо. Есть еще что-то?

— Самая малость. — Черити взяла одно из оставшихся печений, поборолась с собой, но все же положила его в рот. — Я не должна позволять своим чувствам вмешиваться в управление гостиницей. Проблема в том, что практически все, о чем я думаю или чувствую, связано с гостиницей.

— Никто из нас не думал о гостинице прошлой ночью. Может, в этом и проблема.

— Вполне вероятно.

— Ты хочешь вернуть диван на место?

— Да. — Деловой, как всегда, сказала себе Черити, подходя, чтобы поднять свой конец дивана. Через мгновение стоял на месте, и она поспешила поправить подушки. — Я видела, как ты танцевал с мисс Милли. Это привело ее в восторг.

— Мне она нравится.

— Я так и думала, — медленно произнесла Черити, выпрямляясь и внимательно изучая его. — Ты не из тех, кому легко понравиться.

— Верно.

Черити хотела подойти к Роману, прикоснуться к его щеке. Это нелепо, сказала она себе. Несмотря на извинения, она все еще злилась на него за прошлую ночь. — Жизнь была сложной? — пробормотала она.

—Нет.

С коротким смешком Черити покачала головой:

— Будь это так, ты бы все равно мне не рассказал. Я должна научиться не задавать тебе вопросов. Почему бы нам не заключить перемирие, Роман? Жизнь слишком коротка для плохих эмоций.

— У меня нет по отношению к тебе плохих эмоций, Черити.

Она слегка улыбнулась:

— Заманчиво, но я не буду спрашивать, какие эмоции у тебя ко мне есть.

— Я бы не смог тебе ответить, потому что пока и сам не понял.

Роман был поражен, когда эти слова сорвались с его губ. И, выпив вино, он поставил пустой стакан в сторону.