шагу. Все движения и повороты пары безукоризненно попадали в музыкальные акценты, подчеркивали каждую ноту и вливались в ритм, становясь с ним единым целым. Это была не просто предписанная правилами дорожка шагов, она символизировала их общий путь – через тернии к звездам, в котором присутствовали взлеты и падения, радость и слезы… И ведь это было только началом пути! Зрители чувствовали их настрой, и аплодисменты становились с каждой секундой все громче и громче. Алена с Робином улыбались – все еще можно наверстать, они чувствовали это. Их произвольная захватила каждого присутствующего на трибунах. И снова прыжок… Выброс… Алена, стоять! Стоять, Алена! Молодец! Поддержка… Держать скорость… И снова вращение… И снова подъем в поддержку… Вдох… Тодес… Выдох…

Сердце готово было выпрыгнуть из груди. Алена обняла Робина, он – Алену, оба улыбались, довольные собой. Они выстояли! Публика просто захлебывалась в аплодисментах… Алена посмотрела в сторону Инго, стоявшего у бортика. Он уже ждал свою пару у выхода со льда с их олимпийками в руках, улыбался и, казалось, был очень доволен своими подопечными. Он тоже находился в возбужденном состоянии, как будто сам только что откатал всю программу, копируя все элементы у бортика. Его глаза светились от радости, когда он крепко обнял Алену и ободряюще похлопал Робина по спине. Напряжение просто зашкаливало, а через некоторое время судьи объявили, что пара из Германии стала вице-чемпионами Европы!

А потом… потом случилось то, что перевернуло все с ног на голову.

Глава седьмая. Открыть двери рая? – Не сегодня!

«Не пытайтесь быть лучше других. Пытайтесь быть лучше себя вчерашнего»

– Штази? – переспросила Алена и нахмурилась.

Но ни сам Инго, ни Робин не хотели объяснять ей, о чем шла речь. Она только смутно представляла, что могло скрываться под этим «Штази», и поэтому сама искала нужную ей информацию в Интернете. Судя по всему, это было сокращенным названием бывшего министерства государственной безопасности ГДР «Штатзизихерхейт». «И что из этого?» Алена прокрутила мышкой страничку дальше и не смогла поверить своим глазам. «Может быть, все же имеется в виду нечто другое?» Но Google упорно выдавал в поиске одни и те же страницы, одни и те же трактовки, и других вариантов для слова «Stasi» не было…

«Но если это так, то при чем тут я? – продолжала удивляться Алена, кликая мышкой по новым ссылкам. – Не понимаю… Я-то какое отношение имею к этому спустя 20 лет?» Она задавала себе этот вопрос снова и снова, открывая новые сайты и читая статьи.

А ситуация была действительно серьезной: незадолго до Олимпиады олимпийский комитет исключил Инго Штойера из немецкой олимпийской сборной из-за его связи вот с этой вот Штази. Из этого вытекало следующее – он не мог в качестве аккредитованного тренера сопровождать свою пару в Турин. А вот это уже была катастрофа. Алена все еще не могла поверить в происходящее, вся ситуация казалась ей чем-то сюрреалистическим. Когда этот кошмар закончится? Все это было настолько абсурдным, что ей казалось, она все еще спит и вот-вот проснется.

«Какое отношение это имеет к нам, фигуристам? Мы просто спортсмены, мы делаем свою работу, мы представляем Германию на Олимпиаде… и для этого нам нужен наш тренер», – Алена была вне себя и не могла успокоиться.

Она встретила Веронику у входа на каток, и они вместе поднялись на трибуны. Дочь Вероники уже закончила тренировку и побежала в раздевалку, чтобы переодеться. Вероника приехала забрать ее после тренировки и сейчас могла пару минут поболтать с Аленой.

– Мы без тренера – никто! Он сформировал из нас пару! Он поставил все наши программы! Он часами работал с нами над каждой мелочью! Он самый важный человек для нас, спортсменов, – Алена просто сходила с ума, перечисляя все свои доводы, качала головой, и наконец села в первом ряду трибун рядом с Вероникой.

– Да… Ситуация непростая. Даже не знаю, что тебе посоветовать, – Вероника тоже была в растерянности, не зная, как помочь Алене и что сказать.

Алена была на взводе.

– Инго так много значит для нас! Не может быть и речи о том, чтобы поехать в Турин без него.

На протяжении двух недель они только об этом и говорили, что никак не могло не повлиять на рабочий процесс в команде. Психологическое давление сказывалось на тренировках. Другие спортсмены из группы Штойера – Ева-Мария Фитце и Рико Рекс – сменили тренера сразу, как только всплыла его связь со Штази. Алена не знала наверняка, было ли это их собственное решение или их заставили перейти к другому тренеру, но на самом деле она и не хотела этого знать. Ни Алена, ни Робин даже теоретически не допускали такой возможности – отправиться на Олимпиаду без Инго.

– Мы в таком подвешенном состоянии. Я не могу нормально тренироваться. Почему другие спортсмены могут полностью сосредоточиться на своей работе, а мы… а мы погрязли в… – Алена не хотела грубо выражаться и сделала долгий выдох.

Инго еще не появился на катке, а это означало только одно – сегодня его не будет. Наверное, очередная встреча с адвокатом.

– Мы теряем время, нервы, мотивация тоже на нуле… Нам даже пришлось пропустить несколько тренировок, – рассказывала Алена, выискивая глазами Робина.

Он разминался на другом конце катка и, видимо, не заметил, что Алена уже пришла и сидит на трибуне. Он был в наушниках, поэтому Алена встала и попыталась привлечь к себе его внимание, помахав рукой. Если Инго так и не появится, они могли бы и сами поработать над некоторыми элементами.

– А если на самой Олимпиаде вас выведет на лед кто-то другой, а Инго сможет давать вам указания по телефону? – тихо предложила подруга. – Вы так много работали, тренировались, провели столько часов на льду! Ты же не можешь пропустить Олимпиаду…

Алена повернулась к ней и снова присела рядом.

– Нет! Либо мы едем все вместе, либо не едет никто! Это нечестно по отношению к Инго! Мы работали втроем и должны держаться вместе до конца, – сказала как отрезала Алена и вытащила коньки из сумки.

– Но подумай о себе… как спортсменка… – пыталась уговорить ее Вероника, наблюдая, как Алена шнурует коньки быстрыми, немного резкими, давно привычными движениями.

Когда Алена выпрямилась, подруга подала ей чехлы, которые лежали рядом с ее сумкой, и повторила вопрос:

– Может, все же так лучше будет?

– Нет. Это несправедливо. Как ты себе это представляешь? Он дал нам все! А мы сейчас возьмем и бросим его? Распрощаемся и отправимся на Олимпиаду в Турин? Я