— Я все время надеюсь, что он влюбится в меня. О, я знаю, он будет бороться со своими чувствами, веря в мое замужество. Но, возможно, как и мне, ему не удастся их побороть. — Она на секунду замолчала. — Чего я действительно ожидаю, так это того, что, когда Николас узнает правду, он обрадуется, почувствует облегчение…

Джейн грустно покачала головой:

— У него репутация закоренелого холостяка, Паулина, и я думаю, будет разумнее тебе забыть о нем.

Подруга резко посмотрела на нее:

— Как я могу это сделать? Ты, похоже, не поняла, что я сказала. Я люблю его.

Комок опять подступил к горлу Джейн.

— Предположим, он не обрадуется и не почувствует облегчения, что тогда?

В глазах Паулины появились страх и смятение.

— Я умру от горя, — ответила она в отчаянии. — Я говорю серьезно, Джейн, я не смогу жить дальше, если он меня не любит.

— Николас… можно ли предположить, что он… что ты ему не безразлична?

— Трудно сказать. Он слишком благороден, чтобы проявлять свои чувства, ведь он верит в мое замужество, но я чувствую, что нравлюсь ему… о-о, я точно нравлюсь ему! Я получаю подтверждения этому каждый день!

— Да?

Паулина кивнула:

— Николас такой внимательный и добрый, и смотрит на меня с чем-то вроде… вроде… как будто бы желает меня.

Могло ли это быть желанием, размышляла Джейн. Она решила, что Николас симпатизировал Паулине, считая ее обманутой женой, но Джейн не могла утверждать это наверняка. В любом случае разве жалость не сродни любви?

— Тебе придется просто подождать, Паулина, и посмотреть, как будут развиваться события, когда ты сможешь сказать ему, что свободна.

— Я просто не могу дождаться… и тем не менее, я должна, более того, я даже хочу подождать, чтобы дать ему время полюбить меня. Если бы мы сейчас рассказали, что сделали, он, наверное, вышел бы из себя и отправил нас домой.

— Тим был уверен, что доктор Валлас отправит нас всех домой.

— Тим должен знать. — Она сделала небольшую паузу. — Он милый, тебе не кажется?

— Очень… и, похоже, ты ему очень нравишься. — Бедный Тим, он так внимателен, но, естественно, Паулина едва замечала его. Недавно он сказал Джейн, что начинает отчаиваться в том, что когда-нибудь завоюет ее сердце.

— Я ему нравлюсь, но меня раздражает его суетливая опека. Он несется, чтобы придвинуть мне стул, и спрашивает, тепло ли мне, не устала ли я. Почему Тим так суетится? — закончила Паулина, нахмурившись.

— Может быть, — ответила Джейн осторожно, — он в тебя влюбился.

— Ему не стоит терять время. Их даже сравнивать нельзя!

— Тим не знает о твоих чувствах к Николасу, помни об этом. Он, наверное, думает, что у него есть шанс.

— Ну так у Тима его нет. — Нотки раздражения появились в голосе Паулины. — Если бы он только признался, я бы ему это сказала.

— Без поощрения он никогда не признается. Мужчины не заявляют о своей любви, если у них нет хотя бы слабой надежды, что их чувства не будут безответными.

Паулина посмотрела на дверь. Ее глаза стали задумчивыми и мечтательными, и было очевидно, что про Тима она уже забыла.

Как все это закончится? Три разбитых сердца и разорванная помолвка? Похоже, что именно так все и закончится. Столько энтузиазма было у них всех, и, сидя за кружками пива, они обсуждали раскопки, в которых должны были принять участие, и лишь Джейн подавляла в себе дурные предчувствия. Они и не подозревали, что им уготовила судьба, — по крайней мере, троим из них. Все шло к тому, что Гай будет единственным, кто останется невредим.

Активность работ в гробнице увеличивалась день ото дня, все радовались каждой новой находке, находясь в предвкушении того, что Николас наконец займется исследованием скелетов. Они принадлежали мужчине и маленькой девочке шести-семи лет. С царем и ребенком, который, скорее всего, был его дочерью, лежало огромное количество ювелирных изделий и других сокровищ. Золотые украшения для женских одеяний и волос вызвали восхищение девушек, бронзовые мечи и другое оружие, отделанное слоновой костью и золотом, заслуживало одобрение мужчин. Там было бесчисленное количество прекрасных ваз с гравировкой и утонченных чаш из горного хрусталя с ручками в виде изображений голов птиц и животных.

В радость и энтузиазм вплелось немного грусти.

На голове маленькой девочки была красивая золотая диадема, а вокруг шеи — ожерелье из аметистов и сердоликов. Оба ювелирных изделия были покрыты тонкой гравировкой.

Но основной восторг вызвал предмет, найденный Джейн. Это был золотой шар с изящно выгравированными листьями, внутри которого находились маленькие камешки или твердые семена.

— Игрушка, — сказал Николас, держа эту вещицу со странным почтением. Его обычная суровость исчезла, он печально улыбнулся. — Детская погремушка, оставшаяся со времени, когда девочка была младенцем, и, скорее всего, положенная сюда ее матерью.

— Так давно… — мягко прошептала Джейн. — Сколько лет назад, доктор Валлас? — Она задала вопрос машинально, почти что ожидая, что он будет проигнорирован. Но Николас ответил тем же тоном, что и она:

— Три тысячи лет, миссис Бриант. Спустя три тысячи лет вы подняли эту вещь.

Это была пугающая, захватывающая мысль. Наверное, никто не дотрагивался до погремушки с тех пор, как мать маленькой принцессы в горе положила ее рядом с дочерью.

Джейн машинально тряхнула ею.

— Она довольно шумная. — Девушка на время забыла о конфликте между ней и Николасом и снова встряхнула погремушку — на этот раз слабее. С ее губ сорвался короткий смешок: — Я полагаю, родители маленькой принцессы часто просили ее быть чуть потише.

— Наверняка, — согласился Николас, и Джейн, быстро взглянув на него, удивилась тому, что он снизошел до подобного разговора с ней. Но через мгновение она решила, что поняла почему. Из-за новой работы, которая вынуждала ее находиться в тесном контакте с Николасом. Вероятно, он чувствовал себя обязанным быть хотя бы формально дружелюбным по отношению к ней ради остальных.

— Надо же, они, оказывается, знали о бронзе. — Паулина стояла у стола, на котором были разложены сокровища. — Этот меч прекрасен.

— Жители Микен были людьми позднего бронзового века. — Странная резкость тона Николаса заставила Джейн опять поднять глаза и посмотреть на него. Она впервые услышала раздражение в голосе доктора Валласа, когда он говорил с Паулиной. — Они даже знали о железе, хотя относились к нему в то время как к драгоценному металлу.

Паулина вспыхнула и замолчала, но послала Николасу взволнованный взгляд из-под ресниц. Она выглядит очаровательно, подумала Джейн, решив, что Николас вполне мог увлечься ее подругой. Девушка размышляла о том, какими будут ее собственные чувства, если это действительно так.