– Воистину, в этой России никогда не будет порядка: каждый подчиненный сам себе начальник! – После этого обобщенного восклицания Басаев сказал, что среди заложников нашелся водитель-чеченец, который хорошо знает местные дороги, и он покажет, как по степным дорогам выехать на Дагестан. Но все было не так просто. Часа через три сопровождавшему нас капитану передали по рации с вертолета, чтобы мы свернули с асфальта на грунтовую дорогу. Этот приказ еще больше не понравился Басаеву, хотя внешне он казался совершенно спокойным, не рвал и не метал. Он сидел на своем месте с автоматом на коленях и невозмутимо следил за дорогой. Его спокойствие заражало нас, и временами казалось, что мы просто случайно оказались попутчиками в одном автобусе, следующем по привычному маршруту из пункта А в пункт Б. Это ощущение подкреплялось сдержанным и совершенно хладнокровным поведением водителя нашего автобуса. Он, как с напарником, без всякого намека на заискивание и страх с достоинством перекидывался какими-то фразами с сидевшим рядом Басаевым. Вначале я присматривался к главарю и старался подобрать момент, чтобы заговорить с ним. Но на мою попытку завязать с ним разговор он коротко ответил «потом», и я уже не стал его доставать.

Спустя пару лет после буденновской эпопеи удалось узнать кое-какие неизвестные нам ранее подробности о нашей долгой поездке из Буденновска в Чечню. Заставляя автобусы плутать по ставропольским и дагестанским степям, генералы, оказывается, нарочно тянули время, рассчитывая не допустить возвращения басаевцев в Чечню. Ради ликвидации Басаева и его людей обсуждали вариант полного уничтожения автобусов. На открытых и безлюдных степях Ставрополья и северного Дагестана можно было бы без особых проблем разбомбить колонну, а затем добить террористов десантом. А можно было и подорвать автобусы: по позднему признанию одного из офицеров СОБРа, задействованного в Буденновске, под автобусы были заложены мощные радиоуправляемые взрывчатки. И совсем уже недавно узнал еще одну подробность той поездки. Командир одного из вертолетных экипажей, круживших над автобусами всю дорогу, рассказывал моему коллеге из «Известий», как он получил приказ приступить к расстрелу колонны. Он ответил, что выполнит такой приказ, только если получит его в письменной форме… Как бы то ни было, мы – заложники из буденновской больницы, журналисты и депутаты – могли оказаться побочными жертвами контртеррористической операции. На этот случай у силовиков в руках оставались наши расписки о том, что, выезжая с бандой Басаева, мы всю ответственность берем на себя, а вину за нашу гибель легко можно было возложить на безжалостных террористов. Однако, к счастью, из Центра так и не поступила команда остановить колонну.

По пыльным, еле просматриваемым дорогам однообразной бледно-желтой степи мы ехали до самого вечера. То удаляясь и взмывая вверх, то пролетая прямо на уровне автобусов, над нами продолжали кружить боевые вертолеты. Ближе к сумеркам просторы вокруг стали зеленее и мы наконец выехали на выцветшую асфальтовую дорогу. В какой-то момент колонна остановилась, всем скомандовали выйти размять кости и справить нужду. Тут же, прямо на дороге, развернули чемоданчик спутниковой связи, принадлежавший корреспондентам «Радио Свобода» Андрею Бабицкому и Олегу Кусову. Депутат Госдумы Юрий Рыбаков, прикрывая трубку от степного ветра, громко и с расстановкой чеканил: «…Боевые вертолеты постоянно кружат над колонной. Мы ждем нападения. Сейчас по космической связи мы выходим на международный уровень и сообщаем об этом…» В это время Басаев совершал намаз на краю огромного, заросшего высокой травой поля. Где-то поодаль и вокруг него суетливо бегала Наташа Медведева и делала фотоснимки, облетевшие потом все мировые СМИ. Мы снимать не могли: было слишком темно и аккумуляторы были на исходе. Сергей снял только несколько темных кадров оравшего в трубку депутата. После получасовой остановки мы тронулись в дальнейший путь, полный той же тревожной неизвестности.

Невыносимо хотелось пить, жажда замучила нас так, что еле могли двигать языком, который от сухости прилипал к нёбу. Весь свой запас воды мы извели в первые несколько часов пути. Только ближе к полуночи к нашей колонне подвезли воду на старенькой противопожарной машине. При свете фар воду разлили во что попало и растащили по автобусам. Вода была вонючей, но, задержав дыхание, мы ее все же пили. Боевики ее пили только через какое-то время после нас.

На следующий день, 20 июня, около полудня мы приехали в дагестанский Хасавюрт. Город встретил нас как героев. Колонна остановилась на развилке дорог у окраины, где скопилась огромная толпа дагестанских чеченцев (аккинцев) с плакатами типа «Мир Чечне – мир России!» и «Шамиль – ты наш герой!». Люди завалили нас водой и продуктами, женщины подходили к автобусам с огромными подносами фруктов, хлебом, печеньем и пр. В результате задние сиденья нашего автобуса были просто завалены продуктами и водой.

Вокруг Басаева толпились высокие чины дагестанской милиции, а он сидел на ступенях автобуса и ждал, пока наладят связь с Москвой по спутниковому телефону. Он хотел получить какие-то дополнительные гарантии безопасности после пересечения границы Чечни, территория которой считалась зоной наведения конституционного порядка и как бы формально развязывала военным руки для нажатия на курок. Несколько часов заложники парились в автобусах – духотища была невыносимой. Их только ненадолго выпускали на улицу по два-три человека, а в туалет их сопровождали попарно местные омоновцы и боевики.

Наконец часа в четыре Шамиль дал команду «По машинам!» и мы тронулись в сторону Чечни. По прямой от Хасавюрта до границы не более десяти километров, но нас опять пустили такими объездными и извилистыми горными дорогами, что один из автобусов не выдержал и отказался ехать дальше. На его починку ушел еще час. Мы проезжали по Новолакскому району Дагестана, по тому самому району, куда в августе 1999 года вторгся Басаев, возможно, с теми же самыми боевиками, которые транзитом проехали его летом 1995 года.

На подъезде к конечному пункту, чеченскому аулу Зандак, нашу колонну встретили Аслан Масхадов и младший брат Шамиля Ширвани Басаев, которые ехали на переговоры с российской стороной в сопровождении представителей ОБСЕ – Организации по безопасности и сотрудничеству в Европе. Переговорный процесс после захвата Буденновска заметно активизировался, ибо опасность расползания войны за пределы Чечни отрезвила многих политиков. Басаев и Масхадов, сев на корточки у обрывистой обочины, недолго переговорили. У последнего в руках был блокнот, на записи в котором он указывал карандашом. Судя по жестам и мимике, речь шла о каких-то конкретных пунктах.

Зандак – небольшой горный аул с саманными домами и маленькой старенькой школой, где занятий как таковых не было уже, наверное, лет пять. На единственную ровную площадку в центре этого аула на горе мы и заехали колонной. Местные жители встретили нас одобрительными возгласами и улыбками. Проехавший вверх по аулу рефрижератор с 14 трупами погибших боевиков местные женщины проводили плачем и причитаниями. Фура с холодильником ехала с нами из самого Буденновска.

Простые зандаковские крестьяне поочередно подходили к Басаеву, здоровались с ним с почтением, что-то говорили по-чеченски и отходили, чтобы дать поздороваться с ним другим. Шамиль почти ничего не говорил, тихо отвечал на приветствия, едва заметно улыбался и устало кивал головой.