— Спасибо, Инга. — Джулиан кивнул, показывая, что она может идти.

С бешено бьющимся сердцем Катрина смотрела, как Сэмми уходит. Что это значит? Инга была ее заменой? Похороны завтра, и Джулиан думает, что ее услуги больше не нужны? Она должна радоваться возвращению домой. Тем не менее от этой мысли ей стало плохо.

— Сэмми хорошо с вами, — сказала она ему. — Он по-прежнему грустит, но у него все будет в порядке.

— Да. В значительной степени благодаря вам. Я был сам не свой и приношу свои извинения. Как вы правильно догадались, я на грани. Так много вопросов, требующих моего внимания. Я постоянно спрашиваю себя: что бы сделал Донал? Но ответ не всегда кажется правильным, и я в конечном итоге спорю с собой.

— Джулиан, вы не должны мучить себя. — Она взяла его за руку, и их пальцы переплелись. — Донала больше нет. Как ни печально, но это факт. Да, его уважали, но я призываю вас следовать своим путем.

— Вы, наверное, правы, но проще сказать, чем сделать. Мои советники — это его советники, и они ожидают, что я буду действовать как он. Но у меня несколько другое мнение по поводу Европола.

— Тогда вы должны сказать им об этом, — убеждала она его. — Советники будут вынуждены в конце концов приспособиться к вам. Вы очень умный человек. Если у вас есть сомнения, то у других, вероятно, они тоже есть. Лучший способ произвести впечатление на ваших советников — это остаться при своем мнении.

— Вы рассуждаете очень мудро. Может быть, мне следует сослаться на ваше мнение, когда я буду говорить с советниками? — Он явно дразнил ее.

Она покраснела. Она снова перешла границы дозволенного, давая советы принцу, но ей показалось, что он нуждается в них сейчас.

— Возможно, вам также следует посоветоваться с вашим отцом, а не действовать в одиночку.

— Может быть, я так и сделаю. Спасибо за совет, но я хотел поговорить не об этом. Похороны завтра. Я хочу, чтобы вы сидели вместе с семьей.

У Катрины перехватило дыхание. Она не ожидала такой просьбы. Это значило, что она привлечет к себе внимание прессы. Поползут слухи, папарацци не остановятся, пока не узнают все детали ее жизни.

— Нет. — Она отодвинула тарелку. — Это дело семьи. Мое присутствие будет неуместным.

— Я уже позаботился обо всех формальностях.

— Ваш отец не одобрит этого.

— Я говорил с отцом. Он дал свое согласие.

— Нет, — возразила она. — Это неправильно. Я не член семьи.

— Катрина, это нормально. — Он все еще не отпускал ее руку.

Все это было очень некстати. Его прикосновение утешало и в то же время тяготило ее. Катрина надеялась, что ей никогда не придется рассказывать ему о своем позоре.

— Но журналисты наверняка заинтересуются, почему рядом с вами присутствует кто-то чужой.

— Не имеет значения, что вы не член нашей семьи. Вы крестница Жан-Клода, наша гостья. Люди поймут. Сэмми любит вас. Вы, как никто другой, можете утешить его.

— Лучше будет, если я останусь в тени, — настаивала она.

— Он нуждается в вас. — Джулиан был неумолим в своей настойчивости. Он нежно взял ее за подбородок и дождался, пока она посмотрит ему в глаза. — Вы мне нужны.

— О, Джулиан. — Слезы навернулись на ее глаза. — Я не могу.

— Не плачь. — Он вдруг перешел на «ты». — Дело в фотографиях?

Она замерла, холодный пот выступил у нее на лбу.

— Вы знаете?

Она не могла смотреть на него. Как он узнал о фотографиях? Почти никто не знал об этом.

— Жан-Клод рассказал мне перед отъездом из Пасадонии.

— О мой Бог! — Она почувствовала себя униженной, разоблаченной. Преданной.

— Он подумал, что я должен знать об этой проблеме.

Катрина с ужасом вспомнила скандальные фотографии. Неудивительно, что Джулиан так вел себя с ней. Наверняка он думал, что она легкая добыча для любого мужчины.

— Он не должен был вам об этом рассказывать, а мне не стоило ехать сюда. И я сожалею, что вам оказались известны детали моего ужасного прошлого. Думаю, настало время мне вернуться в Пасадонию.

В Пасадонию, но, возможно, не во дворец. Как мог Жан-Клод рассказать этому человеку о ее позоре? Она никогда не чувствовала себя такой одинокой.

Она отступила, присев в реверансе:

— С вашего позволения, ваше высочество.

Она прошла через гостиную, а затем по лестнице поднялась в свою комнату и с облегчением закрыла дверь.

И, обернувшись, натолкнулась на стоящего прямо перед ней Джулиана.

Катрина в испуге посмотрела на Джулиана:

— Как вы здесь оказались?

— Это замок шестнадцатого века. В нем есть много секретных ходов.

— Вы считаете нормальным вторгаться в мою частную жизнь? Пожалуйста, уходите.

— Нет. — Он закрыл собой выход, заставляя ее пройти дальше в комнату. — Простите меня. Я не хотел причинить вам боль.

— Да, мне больно вспоминать обо всем этом. Это было самое ужасное время в моей жизни.

— Катрина. — Джулиан сделал шаг навстречу к ней. — Что случилось тогда?

— Вы все знаете. — Она вся дрожала и не могла смотреть ему в глаза. — Он ведь рассказал вам. Просто уйдите. Я сожалею о вашей потере, но не хочу, чтобы вы снова меня целовали. Несмотря на то, что вы обо мне думаете, я вовсе не распущенная женщина. И не дам снова себя использовать таким образом.

— Это все глупости, — произнес Джулиан в ужасе. — Как я могу так о вас думать?

Кажется, он говорил искренне и был взволнован.

— Вы самая добрая и самоотверженная женщина из всех, кого я знаю. Вы умны и бесстрашны. И вы настолько сексуальны, что каждый раз, когда я вас вижу, безумно хочу поцеловать. — Джулиан подошел к Катрине вплотную и, обхватив ее лицо ладонями, заглянул ей прямо в глаза. — Жан-Клод сказал мне о том, что в результате вашей неосмотрительности появилось несколько компрометирующих фотографий. Он заверил меня, что они были уничтожены, но вы по-прежнему опасаетесь, что они могут всплыть где-то и вызвать скандал. Теперь расскажите мне остальное.

— Разве этого недостаточно? — Катрина попыталась вырваться, но Джулиан держал ее крепко. И его объятия, как ни странно, успокаивали ее. — Лучше всего, если я покину дворец, пока здесь не узнали о моем позоре.

— Вы никуда не пойдете. — Он прикоснулся губами к ее щеке и прошептал: — Расскажите мне обо всем.

— Я была молода, глупа и наивна. На первом курсе университета я встретила человека. Он был красив и умен. Мне казалось, что он по-настоящему любит меня. Но все это было только притворством, и он намеревался использовать меня в своих целях с самого начала.