— А ты? — ревниво осведомился Банкин.

— Обещала подумать.

— Чего тут думать? — неожиданно рассердился парень. — Если бы меня позвали в команду Арзамасова, я бы побежал со всех ног. Думать она будет…

— С чего бы это мне вдруг за ним бежать? — удивилась я, направляясь к машине и только сейчас вспомнив про запертый «Джук».

«Ниссан» стоял на прежнем месте, не имея возможности покинуть парковку. Видимо, Володя уехал на другом виде транспорта.

— Да потому, что Арзамасов — сила. За ним, знаешь, какие деньжищи стоят? Его брат входит в двадцатку самых богатых людей мира!

— И откуда же средства берёт?

— Свои картины продаёт. Из цикла «Обнажённая Зоя».

— Так то — брат, — хмыкнула я, трогаясь с места. — Зачем ему финансировать имперские прожекты родственника?

— А кто его спросит? — со свойственным ему цинизмом заметил Пол. — Брату жить осталось с гулькин нос, потому как он тяжко болен, а денежки его унаследует Женечка. Неужели ты думаешь, что такой матёрый жучара, как Арзамасов, не найдёт способ вырвать братово наследство из племяшкиных рук?

В памяти тут же всплыли слова Григория Андреевича, что раньше он трудился следователем, и всё сразу же встало на свои места. Несомненно, мужчина затеял некую игру, разменной фигурой в которой стал Борис. Ох, не случайно Устинович-младший стал свидетелем нападения маньяка на красавицу-певичку! И чёрный «Джук» повара Володи преследовал моего кудрявого друга не просто так. Да и история с ограблением старушки Мироевской не обошлась без участия Гауляйтера.

Правильнее всего было бы попытаться поговорить с Борисом. Но, учитывая его теперешнее влюбленное состояние, это, скорее всего, окажется бесполезным. Более того, Джуниор наверняка подумает, будто я просто хочу разрушить его счастье из-за объективной бабьей ревности. Что, конечно же, совершенно не так. Вовсе не из ревности я разрушу его счастье. Раскрыть аферу — дело принципа, а уж останется ли при этом Борька счастлив, вопрос десятый.

* * *

У отделения полиции меня ждал сюрприз. Любовь Сергеевна сидела на лавочке не одна, а в обществе социальной работницы Катерины и старшей продавщицы Галины из «Золотого скарабея».

— Доброе утро, девушки, — поздоровалась я. — В чём дело? Что-то ещё приключилось?

— Агата Львовна, тут вот какое дело, — смутилась клиентка. — Катерина обещает отказаться от Надиного наследства, если наша свидетельница не опознает её мужа и его приятеля.

— Так это ваш Валерик ограбил Надежду Сергеевну? — не сумела я скрыть изумления, уставившись на бывшую помощницу пенсионерки Мироевской.

— Он не один, с Дыниным, — взволнованно проговорила Катерина, как будто участие в нападении некоего Дынина в корне меняло всё.

— Мои показания вам обойдутся в пять тысяч рублей, — перебила нас работница прилавка и вопросительно посмотрела на мою клиентку.

— Могу дать пятьсот, — быстро проговорила Кашевая, доставая заранее приготовленные деньги. — Больше у меня нет.

— Интересно получается! — подбоченилась свидетельница. — Вы надеетесь, что я стану врать полиции за какие-то несчастные пятьсот рублей? А вы, как адвокат, что скажете?

Женщина повернулась ко мне, ища поддержки. В первый момент ситуация показалась мне дикой. Но, прикинув все «за» и «против», я пришла к выводу, что это и в самом деле наилучшее решение проблемы.

— Хорошо, Любовь Сергеевна, я опять доплачу четыре с половиной тысячи. Только дайте мне слово, что больше не будете меня дёргать по пустякам.

— Ничего себе пустяки! — возмутилась старуха. — Между прочим, поймали бандитов, которые довели Надежду до комы!

— Мой муж не бандит, он поддался на уговоры, — заплакала Катя.

— О чём вы говорите? — не поняла я. — Ваш благоверный не по своей воле напал на Мироевскую?

— Конечно же, нет! — быстро заговорила соцработница. — Валерик мне рассказывал, что тусовался с друзьями на углу Армянского, и вдруг к ним подъехал чёрный автомобиль. Из него вышел хорошо одетый парень и предложил напасть на старушку, прирезать и забрать у неё сумочку. Мой дурак и Дынин согласились. Неизвестный вручил им аванс — три тысячи рублей, а потом, сказал, ещё десять заплатит. Но только мужики не стали старуху резать, испугались. Просто выхватили у неё сумочку и убежали. Парень ждал их в машине за углом. Когда узнал, что бабка жива, очень ругался и обещанных денег не дал. Валерка ещё раньше забрал из сумки документы, поэтому не сильно расстроился. Господи, — всхлипнула Катерина, — пусть только его отпустят, я всё сделаю, чтобы он ничего подобного не повторял и вообще завязал!

— Ключи от квартиры Надежды верни, — распорядилась Любовь Сергеевна.

— Да нет у меня их, пропали куда-то, — покраснела Катя.

— Врёшь! — рассердилась моя клиентка. — Думаешь захаживать туда тайком?

— Что вы такое говорите? — возмутилась социальная работница. — Вчера я от подруги на попутке добиралась, в кои-то веки подвезли без денег, так, похоже, в салоне машины ключи и выронила.

— Можешь выдумывать что угодно, я всё равно замки сменю! — пригрозила Любовь Сергеевна.

— Да, пожалуйста, меняйте, мне-то что, — отмахнулась Катерина.

— Я бы хотела встретиться с вашим мужем, — проговорила я, обращаясь к девушке. — Необходимо кое-что у него выяснить.

Поднявшись на третий этаж, мы постучали в дверь назначенного кабинета и получили приглашение войти. Я заглянула к следователю первая.

— Добрый день, я Агата Рудь, адвокат подозреваемого Валерия Красильникова. До того, как вы приступите к процедуре опознания, мне нужно встретиться с моим подзащитным.

— Жена его постаралась? — скорее утвердительно, чем вопросительно проговорил пожилой сотрудник следственного отдела.

— Пожалуйста, пригласите подозреваемого для консультации, — настойчиво повторила я.

— Пойдёте прямо по коридору и упрётесь в сто второй кабинет. Возле него и ждите, приведут вам вашего Красильникова.

Подозреваемый оказался высоким худощавым парнем с порочным лицом. Серые линялые глаза его избегали смотреть на собеседника, что свидетельствовало о неуравновешенной психике. Справиться с таким — пара пустяков.

— Ну, здравствуйте, уважаемый, — нараспев проговорила я, поигрывая ручкой, когда мы с ним оказались в кабинете наедине. — Я ваш адвокат Агата Рудь.

— А почему мой? — насторожился парень. — Почему не Дынина?

— Заказчик договаривался не с Дыниным, а с вами, — вольготно разваливаясь на стуле и закидывая ногу на ногу, откликнулась я.

Главное правило в общении с наркоманом — заставить его порвать со своим окружением. И самый верный способ это сделать — как можно более отдалить его от дружков-приятелей. И я собиралась вынудить Красильникова решиться на такой шаг.