накинула шелковый халат, который уже успел поселиться в шкафу Малуфа.

– Да. Я хотела поставить себе смены в мае так, чтобы не пересекаться с Клодом, но ничего не вышло: он все время торчит на работе. Но ничего страшного, да? Он никогда не решится на что-то такое. Хотя он ужасно неприятный.

Малуф кивнул. В кухне пахло корицей – этот запах приносила с собой Александра. Малуф недоумевал, откуда он появляется: может, у нее такие духи?

– Он возомнил себя самым крутым начальником в мире. Закончил курсы руководителей и считает, что может делать, что хочет. Пообещал мне карьеру. Ну какая карьера, если в ночную смену нас четырнадцать человек – правда, только по вторникам и четвергам, когда мы работаем в полном составе, – но все же.

– Да уж. А что… по вторникам и… четвергам у вас больше дел? – поинтересовался Малуф.

– Ну, в эти дни приходит больше денег. По пятницам нас семь-восемь человек, не больше. И что он себе думает? Я буду руководить тремя, а он четырьмя? – засмеялась она.

Малуф тоже улыбнулся.

– Ну ладно, хватит уже, – сказала Александра.

– Точно, точно.

– Не хочу ехать домой вот так сразу, – она со вздохом сменила тему. – Сегодня должен быть классный день! Может, устроим пикник?

Так Малуф собирал информацию о денежном хранилище в Вестберге. При каждой их встрече Александра рассказывала немного больше. Этим утром он узнал, что ограбление должно произойти в ночь вторника или четверга.

Он привык тщательно прорабатывать каждое дело, и этот раз – не исключение.

Александра потянулась закрыть форточку, и халат распахнулся. Малуф не смог сдержать порыв: рука сама собой потянулась к маленькому соску, который тут же затвердел. Девушка вздрогнула:

– Или забьем на пикник и займемся чем-нибудь другим?

* * *

Описание зала пересчета, которое дала Александра Свенссон, вконец убедило Малуфа в том, что Эзра Рей стащил из Управления градостроительства нужные чертежи. Александра не раз говорила, что большая комната на шестом этаже имеет «форму банана». Так она пыталась объяснить, что открытое рабочее пространство, где находится ее отдел, загибается дугой.

В тот вечер, когда Сами показал план здания Малуфу, они сидели в кафе у дорожек для боулинга в торгово-развлекательном центре. Шум от катящихся шаров и ударов по кеглям перекрывал громкую музыку.

Они заказали по чашке черного кофе, и Малуф просмотрел бумаги, которые Сами принес в пакете из магазина одежды.

– Он украл эти чертежи? – поинтересовался Малуф. – Но… разве это не все равно, что… дать им понять, что мы что-то задумали?

– Знаешь, когда о них спрашивали в последний раз?

Малуф покачал головой. Сами в нетерпении болтал ногами.

– В октябре 1979-го. А перед этим в 1970-м. Так написано в архивной выписке. Знаешь, что-то вроде библиотечного формуляра.

– Понятно, – ответил Малуф, ни разу не бравший книги в библиотеке.

– Если за чертежами приходят раз в тринадцать лет, ничего страшного, если мы одолжим их на пару месяцев, правда?

– Наверное.

Наспех просмотрев кипу бумаг, Малуф понял, почему эти планы никому не интересны: по ним невозможно определить, действительно ли дом номер семнадцать на Вретенгатан – денежное хранилище G4S.

Вернувшись домой, Малуф разложил чертежи на полу и принялся методически изучать их. Через все здание тянется большой открытый атриум, из-за которого сложно понять, что представляет из себя здание. Крышу венчает стеклянный купол в форме остроконечной пирамиды, а прямо под ним – пустое пространство. Все помещения расположены вокруг прямоугольного атриума.

Примерно через час Малуф нашел ключ к разгадке – дугообразную комнату, о которой говорила Александра: такая комната в здании только одна. Отталкиваясь от расположения этой комнаты, в последующие дни Малуф разобрал и многое другое.

Его не беспокоило то, что он все еще не знал наверняка, как выглядят нижние этажи здания. Ливанец догадывался, где находится сейфовая комната, расположившаяся на двух этажах, но знал, что соваться туда – гиблое дело. Александра рассказала ему о легендарной системе защиты от ограблений – посмотреть, как она работает, и взять себе на заметку приходили даже из Центробанка Швеции.

Обслуживание сейфа обходится Швеции недешево – дороже, чем соседним странам. Возможно, заручившись поддержкой небольшой армии, туда и можно проникнуть, а если такой армии нет – об ограблении сейфа не стоит и думать.

Каждый вечер Мишель отчитывался о своих успехах Сами. Уставший отец семейства слушал скорее из любопытства, чем из желания помочь.

– Хорошо, но думаешь, это сработает? Что скажешь? – допытывался он у Малуфа.

– Ты же слышал, что сказала Александра: проделав отверстие в крыше, можно попасть в комнату с деньгами. Это… должно занять пять, ну десять минут, не больше.

Они прекрасно знали, что, стоит провозиться в банке или почтовом отделении больше пятнадцати минут, туда подоспеет полиция. Но пять-десять минут они вполне могут себе позволить.

– Ладно, но как мы попадем на эту чертову крышу? И как уйдем? – не унимался Сами.

15

В кино все выглядит совершенно по-другому. Хотя Сами Фархан ни разу не бывал на настоящем ипподроме, но пересмотрел сотни голливудских фильмов, герои которых проворачивают там свои грязные делишки или болеют за своих фаворитов.

На ипподроме в Тэбю царила совсем иная атмосфера. Хотя по дороге там и сям встречались загоны и конюшни, подойдя к главному входу, Сами не мог скрыть разочарования: в здании ни души – полное запустение. От этого зрелища щемило душу.

– А где все? – спросил Сами.

– Дома, у компьютеров, – отозвался Тоомас Мандел. – Когда строили эти трибуны, Интернета еще не было, и сюда приходили тысячи зрителей, десятки тысяч. А сегодня пара сотен – и то хорошо.

Как такое возможно? Включаешь телевизор и кажется, что конные скачки – самое большое увлечение шведов. Сколько раз Сами, переключая каналы, видел красоток с большими микрофонами, которые спрашивали у низкорослых мужчин в пестрых нарядах, сложным ли был забег. Куда все это делось?

Они вошли в ресторан, и Сами тут же понял, где собрался весь ипподром Тэбю. Что может быть важнее еды? Подошедшему пожилому поникшему официанту они заказали по овощному салату.

– Не знаю… Если здесь так мало посетителей, откуда тогда деньги? Понимаешь, о чем я? – сомневался Сами.

– Ты прав, денег здесь немного, – признался Мандел. Триста шестьдесят четыре дня в году здесь только разменная касса – вот почему они сократили число охранников и убрали полицию, только на стадионе и в конюшнях остаются дежурные охранники. Не из-за денег… Они боятся, что кто-то… пойдет к лошадям.

Сами кивнул. У него есть знакомые, зарабатывающие на скачках. Люди, с которыми он вырос, и не только: завсегдатаи кабаков, почти знаменитости, мафия.

– Понятно. И что ты хочешь сделать?