– Если на то пошло, любой кандидат будет лучше Никсона, – говорил Уайлдер, – но Кеннеди я тоже не особо доверяю. Богатый гламурный мальчик, не вякнувший ни слова против Маккарти – даже позднее, когда это было уже не опасно. Кандидат, купивший праймериз и одурачивший партийный съезд.

В завершение своей речи он заявил – как не раз делал прежде, – что лично он является твердым сторонником Стивенсона.

– Но согласись, Джон, – сказал Борг, – что Стивенсон по своей натуре подобен эллину, а Кеннеди – римлянину. Сейчас наша страна нуждается в римлянах.

Эту фразу Борг также произносил не впервые, и Уайлдер подозревал, что столь образное сравнение было им где-то вычитано.

В любое другое время Дженис сказала бы: «Точно подмечено», как будто слышала это высказывание впервые и только теперь поняла, почему Стивенсон всегда казался ей мягкотелым и недостаточно решительным, но сейчас она промолчала и, поднявшись, отправилась на кухню варить кофе. Она знала, что этим вечером им предстоит обсуждение более насущных вопросов и тогда Боргу ее поддержка будет нужнее.

После ее ухода Борг еще немного потянул время и наконец дал первый залп.

– Джон, – сказал он, старательно приминая пальцем табак в чашечке трубки (обычно он курил сигареты, а трубкой пользовался только в особых случаях, включая общение с трудными клиентами). – Джон, ты уже думал о психотерапии?

Самого этого слова оказалось достаточно для того, чтобы выманить Дженис из кухни обратно в гостиную. Она тихо приблизилась и, отводя глаза от мужа, поставила на кофейный столик поднос с мелко трясущимися чашками и блюдцами.

Вопрос повис в воздухе. Пол и Дженис ждали ответа, готовясь мигом осадить Уайлдера, если тот вдруг повысит голос. Спальня Томми находилась в конце коридора, за двумя дверями, но все равно лучше было перестраховаться: этот разговор никак не предназначался для его ушей.

Думал ли Джон об этом? Да, думал. Правда, всего однажды, в свой последний день в Бельвю, когда въедливый мелкий клерк вынудил его согласиться на сеансы психотерапии как условие его освобождения под поручительство Борга.

– Если ты выступаешь моим поручителем, или как там оно называется, тогда тебе следует обращаться не ко мне, а к тому клерку. И Дженис с собой прихвати. Я уверен, что вы втроем найдете какое-то решение, даже если ради этого вам понадобится снова упрятать меня в дурдом.

По лицу Дженис было видно, как она борется с желанием сказать: «Джон, это несправедливо!» Но она лишь пригубила свой кофе, тем самым показывая, что намерена любой ценой удержать дискуссию в цивилизованных рамках.

А Борг хмурился сквозь клубы здравого смысла, поднимавшиеся из его зажатой в зубах трубки.

– Мы не добьемся толку, – сказал он, – если будем по всякому поводу поминать Бельвю. Ни я, ни Дженис никогда не хотели тебя «упрятать», о чем мы уже много раз говорили. И сейчас, выступая с нападками и подозрениями, ты ведешь себя…

– «Вызывающе», да? «Параноидно»?

– Это твои слова, не мои. Если хочешь, давай вспомним события, которые привели тебя в больницу. У тебя в Чикаго случился нервный срыв, и по возвращении оттуда ты вел себя неадекватно. Честно говоря… – Тут он опустил глаза. – Я только недавно, с большим опозданием понял, что определенные симптомы начали проявляться еще несколько месяцев назад.

– Симптомы? Какие симптомы?

– Прежде всего, усилившаяся тяга к выпивке. По сути, беспрерывное пьянство. И раздражительность: ты мог взорваться по самым пустячным поводам. Резкие перепады настроения; подавленность. Бывало, мы с Натали приходили к вам или вы навещали нас в гостях, и ты за весь вечер не произносил ни слова.

Уайлдер чуть было не сказал: «Да просто мне было с вами скучно», но вместо этого плеснул себе еще порцию виски и стал молча слушать, как Борг расписывает всю пользу, которую ему принесет общение с психиатром.

– Это не какой-нибудь закосневший во фрейдизме представитель «старой школы», но притом уж точно не из новых выскочек-недоучек. Это солидный, уважаемый специалист, который будет заниматься тобой дважды в неделю.

Борг извлек из заднего кармана записную книжку в твердой обложке, вырвал оттуда страницу и положил ее на столик. Там были написаны имя – доктор Джулс Бломберг – и адрес в Верхнем Ист-Сайде. По словам Борга, этот человек вытащил одного его клиента из почти суицидальной депрессии и вдобавок помог страдавшему ожирением другу того же клиента сбросить добрую сотню фунтов. В своей области он пользовался огромным авторитетом: его статьи печатались в лучших психиатрических журналах, он читал лекции во многих университетах…

– И разумеется, ты ему все обо мне рассказал? И уже договорился о встрече?

– Да, кое-что я ему о тебе сообщил. А встречаться с ним или нет – тут выбор за тобой.

Выбор за ним. Какое-то время в комнате стояла тишина; слышалось только побрякивание кубиков льда в бокале, который задумчиво вертел Уайлдер. Чем черт не шутит? Вдруг это поможет, вдруг сработает? А если нет, он в любой момент сможет это прекратить.

– О’кей, – сказал он, – я встречусь с этим типом.

И, драматизируя свою капитуляцию, водрузил ноги в ботинках на кофейный столик.

Но Дженис по-прежнему была напряжена, а Пол Борг обжигался, в третий или четвертый раз пытаясь вновь раскурить погасшую трубку. За отсутствием нужных навыков, эти его старания были обречены.

– Есть еще один важный момент, Джон, – наконец произнес он. – Доктор Бломберг ясно дал понять, что он согласен заняться тобой только при условии, что ты бросишь пить.

– В таком случае эта игра окончена, – сказал Уайлдер, вставая. – Доктор Бломберг остается не у дел. Доктор Бломберг садится в лужу. Как и ты, приятель… – Он нацелил указательный палец на Борга, а затем на свою жену, – и ты тоже. Возможно, у меня не все ладно с башкой и мне нужна «помощь», но я не являюсь и никогда не стану жалким пьянчугой.

Как бы в подтверждение этих слов он потянулся за бутылкой и налил себе почти полный стакан. Сейчас он был ближе всего к срыву с начала этой встречи, но все же не сорвался, остановленный не только мыслью о спящем неподалеку сыне, но и внезапно промелькнувшим воспоминанием о Чарли со шприцем в руке и фразой: «А ведь я вас предупреждал, мистер Уайлдер…»

– …Мы дружим уже много лет, Джон, – говорил тем временем Борг, – и я часто отмечал у тебя низкую выносливость к спиртному. Много раз мы выпивали на равных, порцию за порцией, и, когда я только начинал чувствовать себя навеселе, ты был уже… гм, сильно под мухой.

– Это твое субъективное мнение. Предвзятое мнение. Ты ведь выпиваешь каждый день, верно? Так же, как я?

– Да, каждый день. Я не пью за обедом, но пропускаю стаканчик-другой после работы, а потом дома после ужина.

– А это значит… – подхватил Уайлдер, – это значит, что каждый день примерно в полчетвертого или четыре ты начинаешь испытывать тягу к спиртному. Тебе так хочется выпить, что ты даже чувствуешь привкус виски во рту. Я угадал?