Более чем пристойно, особенно для тамошней государственной конторы. Поверь, уж я знаю, что говорю.

— Да ненормально оно звучало. Вернее, надо было ещё мимику его видеть. Вы, даже когда меня раньше бомжом открыто называли — и то смотрели как на равного и по-человечески.

— У меня это профессиональное, — веселится завуч. — У него тоже, но только в другую сторону, а-га-га. М-да, с тобой, конечно, прокол вышел. И не только у меня, а-га-га.

— Вы же знаете фамилию мамы Мартинес?

— Девичью?

— Да.

— Знаю.

— Об их семейном бизнесе в курсе? Та его часть, которая на аграрных планетах?

Преподаватель становится серьёзным:

— Я-то знаю; жалко только, что ты в это так глубоко нырнул. — Затем светило педагогики берёт себя в руки и расслабляется. — Ладно. Мне на тебя плевать, бизнес и только бизнес; ты сам далеко не дурак; далее по списку. Тебе жить, твои решения — твои последствия.

* * *

— Ладно. Мне на тебя плевать, бизнес и только бизнес; ты сам далеко не дурак; далее по списку. Тебе жить, твои решения — твои последствия. — Он абсолютно искренне заставил себя почувствовать то, что сейчас сказал вслух.

А то беседа какая-то странная получается.

Завуч всю жизнь предпочитал держать голову холодной, что не исключало его полной порой откровенности, как сейчас.

— Да я не так сильно туда и нырнул, как вы сейчас переживаете, — ухмыльнулся Седьков в ответ. — Без подробностей, но поверьте на слово. Наркоту и пушеров ненавижу всяко побольше вашего.

— Я бы усомнился, что ты можешь ЭТО ненавидеть больше меня. Впрочем, не будем мериться, — Трофимов решительно прервал сам себя. — От добра добра не ищут, — пробормотал он самому себе. — Рад, что и у тебя такое же отношение, хоть раз в чём-то совпали на все сто!

Пацан помолчал и более серьёзно продолжил, тоже откровенничая:

— Даже с Дальхис Эскобар пару раз цеплялся языками на эту тему, ругались.

— Ух ты, — педагог поднял и опустил бровь, принимая к сведению.

— Да. И с Мартинесом-старшим. С Айей наедине чётко проговорили, что она из этого говна будет выбираться, хотя и без резких рывков.

— Занятно. — Трофимов не стал скрывать любопытства. — А под говном ты сейчас что подразумеваешь?

— Их дистрибуцию и всё то, что из неё вытекает.

— Конкретнее. — Преподаватель сбросил маску, уже не камуфлируя своего интереса к теме. — Пожалуйста.

— А чё тут неясного? Название сельскохозяйственной культуры я вслух произносить не буду, хорошо? Кроме неё они легально выращивают целую кучу петрушки, картошки, соков — но именно та маленькая ключевая травка, находящаяся в тени других растений, является стержнем бизнеса.

— Ты на удивление быстро и много выяснил. Тем более что сама Айя первой тебе этого в жизни бы не рассказала. — Это был даже не пробный шар на откровенность, а разговор вполне на равных.

Почему-то сейчас казалось, что так правильно.

— Она и не рассказывала, — пожал плечами Седьков. — Это я про них ещё из дому знал, известная фамилия. А говно, сэнсэй, с моей субъективной точки зрения — это негласная договорённость между ESCOBAR FRUITS AND VEGETABLES с одной стороны и правительством федерации с другой.

Какое-то время они снова помолчали.

По большому счёту, пацан всегда говорит правильные вещи, признал мысленно завуч. Сейчас даже где-то жалко, что я сломался раньше него по жизни.

— Свою точку зрения никому не навязываю, Айя с ней где-то согласна. Хотя и не полностью, — продолжил ученик, игнорируя глубокую борозду размышлений на лбу преподавателя.

— А в каком месте у вас разногласия? — здесь неплохо уточнить для полноты картины.

Такой разговор дорогого стоит.

— Она считает, что наркетов плодит социальная среда. Если даже сейчас и прекратить семейный бизнес волевым решением, а нариков отправить на шахтёрские планеты — их место в обществе очень скоро займут другие. И там, и там.

— Это не она так считает, — негромко заметил Трофимов. — Это часть местного государственного курса. Хотя сам курс и не афишируется и тиражируется исключительно под штампом "для служебного пользования". Как минимум.

— Да, она рассказывала, что у них и клиники на балансе, и от зависимости они вытягивают больший процент, чем альтернативные каналы, вместе взятые. Но это же не отменяет того факта, что всё в сумме — говно?

— А как же деньги и позиция правительства? — ради чистоты эксперимента он на пробу вбросил ещё одну провокацию. — Эскобарам ведь в жизни никто не позволит тиражировать бизнес в Японии и Китае, даже на этих территориях, согласен? — преподаватель повёл рукой вокруг себя. — Не будь на то одобрения с другого уровня?

— Вот по мне, позиция этого вашего другого уровня, который одобряет и разрешает плюс лицензирует — и есть то самое говно. Не знаю, чего вы так вцепились в эту тему, но я вижу, что именно оно вам больше интересно, чем всё остальное между нами, — подросток внимательно смотрел на старшего.

Тут предсказуемо. Не знает нюансов (откуда бы ему), но на ходу выстраивает по контексту.

Ладно, если сам прозевал такого человека раньше, пока он не оперился — надо хотя бы теперь в собственных глазах реабилитироваться.

Завуч не стал спорить, впрочем, обозначая границы:

— Да, мой интерес в наличии, но о причинах говорить не будем. Если не секрет, что она тебе сказала на твои будущие табу?

— Она потенциально непротив завязать с семейным бизнесом и даже, когда дойдёт её очередь рулить, согласна прикрутить все гайки на тему агротехник и дистрибуции. Постепенно, но неизбежно.

— Прямо-таки распустит всю структуру? — иронично поднял бровь Трофимов. — Всё, что нажито непосильным трудом?

— Да. Просто она далеко не всё говорит, что думает. Умеет скрывать намерения, если захочет, и изрядно временами страдает из-за истории своего клана. Просто не транслирует этого всем подряд, понятно почему. А дома с родителями у неё регулярные тёрки, именно из-за неприятия ею, к-хм, "семейного бизнеса".

— Я очень рад твоему отношению к этому вопросу! Говорю искренне и честно, возможно, первый раз настолько открыто за всё наше с тобой знакомство! — Завуч подошёл к кофемашине. — Я даже не думал, что у нас с тобой настолько могут совпадать точки зрения, — констатировал он уже совсем другим тоном, нажимая кнопку двойной