— Меня в данный момент тоже изрядно удивляет тональность нашего разговора. Где-то даже жаль, что так не говорили раньше.

— Раньше ты до такого разговора не дорос, а я не видел перспективу, пф-ф. О чём сейчас жалею.

— Сергей Сергеевич, вопрос на засыпку. А как этот Гена меня разыскал в середине города?

— С чего думаешь, что я знаю? — Трофимов покосился на пацана, старательно прижимая стаканчик к клапану, чтобы не потерять ни одной капли.

— Интуиция. Вы сейчас другой стали, двойное дно просвечивает.

— А раньше его что, не было? — ухмыльнулся преподаватель весело.

— Вы не поняли. Раньше было видно, что оно у вас есть, а сейчас сквозь это двойное видно третье — потому что оно просвечивает.

— Хм.

Завуч поставил кофе на стол и двумя ладонями изобразил летящую птицу:

— Я не могу утверждать наверняка. Однако, исходя из личных наблюдений и кое-какого опыта в прошлом, я более чем уверен, что таким образом.

— Дроны? — Седьков мгновенно озадачился и ушёл в себя.

Хорошо, что он такой сообразительный: самому этого вслух произносить было нежелательно, по целому ряду причин.

— Продолжай, — предложил преподаватель.

— К местным сетям у иностранцев доступа нет, — принялся быстро разматывать вслух клубок самый необычный ученик за всю карьеру. — Если бы и был какой-то ситуативный допуск, то им явно не с Хамасаки состязаться, на их-то территории.

— Логично.

— По опыту уже пары семей моего класса я не понаслышке знаю, что небо у нас не контролируется, — продолжил пацан. — Летает в городе что угодно, от дронов-камикадзе до ракет, одна из которых вон, даже по вам шарахнула.

Трофимов активировал нейрокоррекцию мимики и молча без эмоций кивнул.

— Получается, только импортируемый ресурс, — завершил вывод Седьков. — Это не собственная сетка камер, не допуски к местным камерам, не физическое наблюдение. Без деталей. Остаётся только то, что вы обозначили. Спасибо.

— Не за что.

Теперь можно надеяться, что следующий вывод старшеклассник сделает сам: если в воздухе летает такое, а информация потом обрабатывается — значит, есть и кто-то ещё по инженерной линии, кто всю эту функцию обеспечивает.

— Можно последний вопрос?

— Валяй, но не обещаю, что отвечу.

— Если бы вы были на моём месте, как бы вы попытались вернуть своё?

ГЕНЕТИКС вслух не прозвучало, но Трофимов и без подсказок отлично понимал контекст.

Не задумываясь, он ответил честно, попытавшись попутно сделать свою откровенность заметной:

— Три шага. Первый: через консула подать заявку на вступление в наследство.

— Я же лицо без гражданства?

— Никакой разницы, — покачал головой завуч. — Собственность в юрисдикции, консул — уполномоченный представитель, чтоб решать.

— Дальше? — пацан сейчас напрягся так, как он сам — минуту тому, когда говорили о бизнесе латиносов.

— На том конце, вне зависимости от заинтересованности консула, начнут тянуть резину и водить по кругу. У консула рычагов нет, он почтовый ящик.

— Это понятно. И?

— Два. Подать апелляцию, по-прежнему через консула и по сети: несовершеннолетний, незаконное затягивание вопроса.

— Серьёзно?

— Да. Ты спросил, что делал бы я? Я отвечаю!

— Простите. Молчу, — Седьков накрыл рот ладонями.

— Беспредел разделительных сегментов сильно преувеличен. При желании, с твоими новыми возможностями несложно найти таких, как Фомичёвы — но нанять на свою сторону. Они вполне в состоянии поднять шум в твоих интересах ТАМ.

— Уловил. И?

— Три. Пока идут бодания между инстанциями и твоими представителями там, платишь все налоги — и в ретроспективе, и авансом, скажем, на год. Параллельно осветишь это через своего юридического и медиа представителя. Подчеркнуть надо, что речь идёт о члене семьи первого списка федерации, который волей случая выходец оттуда. Для общественного мнения это будет важно, как и для чиновников: возможность сотрудничества.

— Да?..

По некоторым признакам Трофимов понял: Седьков догадался, что ему только что была слита абсолютно рабочая схема.

— Да. — Он не стал говорить, что здесь (в том числе) живёт и из-за этих возможностей. — Успешность будет зависеть исключительно от тщательности проработки звеньев цепочки, — добросовестно завершил завуч.

* * *

За некоторое время до этого

Тот момент, который она подсознательно последнее время оттягивала, наступил просто и буднично: во внутреннем интерфейсе появилось сообщение от Виктора.

Без фанфар, без звукового сопровождения, без каких-либо спецэффектов.

Раскрыв файл, имевший несколько защит, Тика уже не удивилась, обнаружив сравнительный генетический анализ пары подростков.

Тут же пришёл вызов:

— Ну и чего было ... — сын Сергея возмущённо запнулся, явно не зная, что сказать дальше. — ... тень на плетень наводить?!

Судя по локации, ребёнок находился в пиццерии в центральной части города, непростой во всех отношениях.

Расположение Миру на виртуальной карте светилось неподалёку, хотя и удалялось от своего генетического брата.

— Захотел побыть один, — Рыжий прочёл её мысли по глазам и ответил на вопрос, который не был задан вслух. — Девчонки дружно отвалили в вашу сторону. Место безопасное, снаряд в одну воронку дважды не попадает, охрана здесь своя, Мартинесы по команде пришлют машину, когда мне здесь заседать надоест. Тика, этикет в сторону: КАКОГО ЧЁРТА?

— Дура, — откровенно ответила она. — Молодая, неопытная, наивная и легкомысленная дура. Поначалу было интересно и прикольно, затем увлеклась научной перспективой. Ну и когда любишь мужика больше жизни, это осмотрительности и рассудительности тоже никак не добавляет.

— Все семнадцать лет? — скептически уточнил парень. — Считаю с момента начала эксперимента, не со своего рождения.

— Угу, — кивнула японка. — Могло бы и всю жизнь длиться, если бы Сергей был жив.

Подумав, она добавила:

— Мне известны такие союзы. Не сказать, что их очень много, но и единичными не назовёшь. Если пара идеально подходит друг другу, женщина может оставаться наивной дурочкой до самой старости и смерти. В хорошем смысле этого слова.

Потому что решает мужчина. Женщина начинает решать только тогда, когда ей не на кого опереться.

— Пардон. — Рыжий резко сдулся, как спущенный шарик. — И вы это, тормозите, не разгоняйтесь. Не нужно думать в эту сторону. Забудьте всё, что я сейчас сказал!

Говорил он негромко, но его слова как будто забивали гвозди в голову.

— Уже. Ты прав, всё должно иметь свои границы, — выдохнула она, словно сбрасывая наваждение. —