— Конечно, я поеду с вами! — с вызовом сказала она. — Куда еще мне деваться?

Кэтрин лишь покачала головой. Характер у Берди был не сахар, но зато в преданности камеристки сомневаться не приходилось. Когда-то она была ее нянькой, потом стала гувернанткой, а потом и камеристкой. Она впервые попала в их дом молодой вдовой, потерявшей к тому же единственного ребенка. И всю нерастраченную материнскую любовь она отдала своей подопечной — неказистой неулыбчивой девочке, к которой ее собственная мать, женщина красивая и бойкая, относилась с досадливым раздражением. Берди понимала неразговорчивую и необщительную Кэтрин, обладающую ироничным складом ума и весьма необычным для ребенка чувством юмора, гораздо лучше, чем ее родная мать.

Мистер Холленбрук осознавал, что ближе Берди у Кэтрин никого нет и вряд ли будет, и не питал иллюзий относительно будущего зятя. Поэтому, выдав дочь за лорда Хоу по настоянию супруги, он втайне от всех положил на счет Берди весьма приличную сумму. Он сделал это для того, чтобы Берди не зависела от прихотей нового хозяина. Он мог бы этого не делать: как оказалось, Хоу относился к жене с тем же безразличием, что и к ее служанке. Однако Берди помнила добро и хранила преданность и Кэтрин, и ее отцу.

К тому времени, как капитан вернулся в гостиную в сопровождении хозяина гостиницы, Кэтрин уже успела взять себя в руки. Она встретила его взгляд с холодноватой вежливостью и не дрогнула даже перед его недвусмысленной ухмылкой. Пусть себе потешается над ней, если ему так угодно. Что он думает о ней и какие эмоции она у него вызывает, ее не касается. Они оба вступают в этот брак по расчету, и даже если он захочет с ней спать, это ничего не изменит. Еще до того, как обратиться к нему с предложением, Кэтрин навела о нем справки. Молва твердила, что капитан колюч, дерзок и вспыльчив, и еще — что он любит испытывать судьбу. Кэтрин прекрасно понимала, что гордость Джерарда задета — она взяла на себя чисто мужскую роль, когда попросила его стать ее мужем. Неудивительно, что сейчас он пытается отыграться, заявляя права на ее тело. Капитан мог не испытывать к ней ровным счетом ничего, но, утверждаясь в своих супружеских правах, давал ей понять, что хозяином положения будет он, даже если жить они будут на ее деньги.

Как бы там ни было, капитан дарил ей избавление от Люсьена. Кэтрин не могла не отдать должное его предусмотрительности — он позаботился и о лицензии и о том, как обезопасить ее и Берди от козней Люсьена. И номер для нее и Берди он снял очень хороший — просторный и чистый. Конечно, капитан мог предложить ей остаться на ночь в одной с ним гостинице и по своим, сугубо меркантильным соображениям. Он не хотел, чтобы его богатая невеста за ночь передумала выходить за него, но по крайней мере у него достало такта представить это так, будто он действует в ее интересах. И теперь Люсьен уже не мог помешать ее планам, поскольку планы эти претворятся в жизнь еще до того, как Люсьен об этом узнает.

Хозяин гостиницы и капитан проводили Кэтрин и Берди до дверей их номера. Капитан на прощание вежливо поцеловал ей руку и посмотрел на нее так, что она едва вновь не залилась краской.

— Спокойной ночи, сэр. — Кэтрин попрощалась с ним подчеркнуто сухо и захлопнула дверь перед самым его носом. Впрочем, за закрытой дверью тут же раздался его приглушенный смех. «Брак по расчету», — напомнила себе она.

— О, мадам, — со вздохом сказала Берди. — Я искренне надеюсь, что вы знаете, на что себя обрекаете.

«Если бы знать», — прошептал встревоженный голос в ее голове.

— Не волнуйся, Берди, — ответила Кэтрин. — Все будет хорошо.

На следующее утро Кэтрин встала рано. Она снова надела свое светло-коричневое платье. Шелк сильно помялся, несмотря на все усилия Берди разгладить заломы, растянув платье на столе. Горничная принесла поднос с завтраком, щетку для волос, гребень и немного апельсиновой воды. Берди смочила волосы Кэтрин ароматной водой и вычесала всю помаду из мелких завитков на висках — прическу, которую Кэтрин сделала накануне по настоянию матери. Увы, все, что они могли соорудить, — это простой узел на затылке. Волосы ее, пусть густые и блестящие, были безнадежно прямыми. Кэтрин нанесла немного апельсиновой воды на кожу за ушами, радуясь уже тому, что от нее, по крайней мере, будет приятно пахнуть, и пошла вниз — к жениху.

Джерард выглядел отдохнувшим — ладный красавец, ослепительно мужественный в своем багряном кителе и высоких, начищенных до блеска сапогах. Он расписывался в регистрационной книге и, услышав ее шаги, поднял глаза. Темный локон упал ему на лоб. Голубые глаза Джерарда блеснули, и Кэтрин ослепила его быстрая улыбка. Все, на что ее хватило, — это кивнуть ему в ответ. Господи, у нее шла кругом голова от того, как потрясающе хорош собой он был в полном свете дня, чисто выбритый, умытый. И как шла ему военная форма! Какой невероятной теперь казалась сама мысль о том, что этот бравый красавец, принадлежавший одному из самых знатных родов в Англии, собрался жениться на ней — серой мыши. Должно быть, он отчаянно нуждается в средствах, сказала себе Кэтрин и, отойдя в сторонку, стала ждать, пока он расплатится с хозяином гостиницы.

— Доброе утро, моя дорогая, — сказал Джерард, поклонившись.

— Доброе утро, сэр. — Кэтрин присела в реверансе. — Надеюсь, вы не струсили?

— Меня не так просто запугать, — сказал он. — Вы поели?

Кэтрин кивнула. Чашки чаю было более чем достаточно.

Джерард натянул перчатки и нахлобучил шляпу, залихватски заломив ее набок, затем, ни слова не говоря, предложил ей руку. Приказав себе не валять дурака, Кэтрин положила руку на его запястье и вместе с ним вышла из гостиницы. На постоялом дворе при их приближении возница спрыгнул с козел кареты.

— Добрый день, мадам, — сказал он и, сорвав кепку, низко поклонился и открыл перед ней дверь. Капитан усадил в карету сперва ее, потом Берди, а потом залез сам.

Берди подвинулась поближе к хозяйке, поглядывая на сидевшего напротив капитана с явной подозрительностью. Кэтрин подумала о том, что позже надо напомнить камеристке, чтобы та более уважительно относилась к капитану — как-никак отныне он будет ее хозяином. Впрочем, сегодня Кэтрин и сама была вся на нервах. Что касается капитана, то он лучезарно улыбался им обеим.

— Надеюсь, вы хорошо выспались?

— Да, — сказала Кэтрин.

— Сносно, — буркнула Берди.

— Если бы у меня имелась возможность каким-то образом с вами связаться, я бы вас предупредил заранее, чтобы вы могли подготовиться.

— Вчера вечером вы очень доходчиво все объяснили, — ответила Кэтрин. — Мне бы самой следовало до этого додуматься.

И вновь на губах его заиграла эта раздражающая улыбочка.

— Но вы не могли знать, какое именно решение я приму. Какой был бы конфуз, если бы вы приехали с багажом, а я отказался.

— В яблочко, — сквозь зубы процедила Берди.

Кэтрин догадывалась, что не злость, а тревога делает Берди такой язвительной. И добродушный настрой Джерарда, и остроумные замечания не могли разрядить атмосферу. Кэтрин не умела поддерживать шутливый тон, она чувствовала себя тупой и неуклюжей и инстинктивно стремилась его осадить.