Когда очередь рассасывается, я замечаю, что сегодняшний «товар дня» — куриные шашлычки в кляре — до сих пор не выставлен на распродажу, и бегу за ним к морозильнику, то есть обратно в подсобку.

Там я снова вижу директора, который на редкость весело болтает о чём-то с Идзуми-сан.

— Шеф! Сегодня план продаж — сто шашлычков, так? — тараторю я. — А у нас даже обеденная партия не готова, я уж про баннер не говорю!

Я ожидаю, что они всполошатся, закричат «о ужас!» и бросятся мне помогать. Но Идзуми-сан вдруг склоняется надо мной и говорит совсем о другом:

— Слушай, Фурукура. Ходят слухи, вы с Сирахой встречаетесь. Это правда?!

— Э-э… Идзуми-сан?.. Я говорю — шашлычки…

— Погоди-погоди. И давно это у вас? А что, вы друг другу даже подходите! И кто из вас первый признался? Неужто Сираха?

— Да вы её так засмущали, что она язык проглотила! — снова хохочет директор. — Ну что ж, Фурукура-сан! Закатим отдельную вечеринку? И Сираху с собой приведёте!

— Но, шеф… Идзуми-сан… Шашлычки…

— Ну хватит увиливать. Признайтесь уже!

И тут я взрываюсь:

— Да ничего между нами нет! Просто сейчас он у меня дома! Шеф, мы тут болтаем всякие глупости, а у нас до сих пор ни шашлычка не готово!

— Что? Уже вместе живёте?! — восклицает Идзуми-сан.

— Серьёзно? — весело вторит ей шеф.

Я вижу, что говорить с ними сейчас бесполезно, распахиваю морозилку, сгребаю упаковки с шашлычками в охапку и срочно тащу их на кассу.

От реакции этой парочки я в полном шоке. Неужели для таких ветеранов комбини, как они, сплетни о шащнях сотрудников важнее того, что обычные 130-иеновые шашлычки мы распродаём по 110? Да что это с ними обоими, чёрт побери?!

Завидев меня, пунцовую от злости, с охапкой товаров до подбородка. Туан подбегает и забирает у меня половину.

— Ого! И что, приготовлять их всех? — уточняет он на ломаном японском.

— Да, всех… Сегодня у нас распродажа. Цель — продать сто шашлычков. В прошлый раз удалось продать только девяносто один, так что сегодня нужно постараться. Савагути-сан из ночной смены нарисовала для нас большой баннер. Вот повесим его, дружно крикнем «вассёй!»[14] — и начнём распродажу. Сейчас это главная задача нашего магазина. И нет ничего важней…

На глаза у меня почему-то наворачиваются слёзы. А Туан, похоже, из моей торопливой речи улавливает не всё.

— «Вас…сёй»? — переспрашивает он, склонив голову на бок.

— Это такой призыв для всех. Соберёмся в один кулак и постараемся изо всех сил! Так что ты, Туан-кун, начинай готовить их всех прямо сейчас.

— Их всех? Кошмар! — восклицает Туан, но кивает и неловкими движениями начинает обжаривать шашлычки в кипящем масле.

Перебежав к витрине с фастфудом, я разворачиваю баннер, ради которого Савагути задержалась после ночной смены аж на два часа:

Взобравшись на стремянку, я закрепляю на потолке верёвку и вешаю баннер из картона от ящиков и цветной бумаги. Не баннер, а настоящий шедевр. «С таким вы уж точно продадите не меньше ста шашлычков!» — заверила нас Савагути.

Все мы, работники комбини, всегда объединяли наши усилия для достижения общей цели. Что же случилось с Идзуми-сан и шефом на этот раз?

— Ирассяимасэ! — кричу я очередному входящему. — добрый день! Сегодня шашлычки в кляре — всего по 110 иен! Хотите попробовать?

А вслед за мной уже и Туан, раскладывая только что обжаренный «товар дня» на витрине, подхватывает с лёгкие акцентом:

— Шашлычки-и-и в кля-а-аре!.. Объеденьйе-йе!..

Директор с Идзуми-сан до сих пор в подсобке. Мне вдруг чудится, будто я слышу её сдавленный смех.

— Деше-е-евле не быва-ает!.. Налета-а-ай!.. — всё выкрикивает Туан-кун. На сегодня этот ещё неопытный, но старательный парень — мой единственный друг и соратник.

Купив в супермаркете за углом сою, курицу и капусту, возвращаюсь домой, но Сирахи не нахожу.

Наверно, куда-то вышел, думаю я и начинаю готовить ужин, но тут из ванной доносится какой-то шум.

— Сираха? Ты дома?

Открываю дверь в ванную — и вижу Сираху, который сидит в пустой ванне одетый и смотрит видео на планшете.

— Что ты тут делаешь?

— Сначала я залез в шкаф, но там у тебя жуки. А здесь насекомых нет, можно сидеть спокойно, — отвечает он. — На ужин опять варёные овощи?

— Ну да. Сегодня — соя, курица и капуста.

— Вот как? — отзывается он, не поднимая головы. — Что-то ты поздно сегодня, я уже проголодался.

— Меня задержали. Директор с Идзуми-сан. Шеф сегодня торчал в магазине весь день, хотя у него выходной. Хочет устроить корпоративную пьянку, на которую я бы привела и тебя.

— Постой… Так ты что же, разболтала им про меня?!

— Прости. Не сдержалась… Но, кстати! Я привезла твои вещи. И твою квитанцию о зарплате.

— Вон, значит, как…

Стиснув планшет, Сираха застывает в молчании. И наконец говорит:

— Я просил, чтобы ты меня спрятала. Но ты проболталась.

— Прости. Я не со зла.

— Увы… Теперь зло придёт за тобой.

— Че-го?!

Я таращусь на него, оторопев.

— Вот увидишь, — поясняет он, — теперь они постараются выкопать меня на свет божий и заклеймить на века. Только я ни за что не приду. Так и буду прятаться здесь. И тогда вся их злоба обрушится на тебя, Фурукура!

— На меня?

— А какого лешего ты поселила у себя безработного мужика? Он что, инвалид, если ты одна подрабатываешь? Или вы жениться не собираетесь? Детей не планируете? Вот и вкалывайте, как положено каждому взрослому члену деревни!.. Весь мир начнёт лезть тебе в душу, даже не сомневайся.

— Ничего подобного никто в магазине мне ещё не говорил.

— Это потому, что ты для них слишком странная. Тридцать шесть лет, не замужем, наверняка ещё не спала ни с кем, каждый день на работе костьми ложишься, в любых разговорах вопишь как подстреленная, здорова как бык — а работать всерьёз не желаешь… Ты для них — инородное тело. Слишком неприятное, чтобы тебе вообще что-нибудь говорить. До сих пор все только шептались у тебя за спином. Но теперь начнут говорить в лицо.