Магазинчик-комбини[1] наполняют самые разные звуки. Перезвон курантов при входе и выходе покупателей. Голоса поп-звёзд, рекламирующих новый товар между песенками по кабельному радио. Зазывные приветствия продавцов. Пищанье сканера при считывании штрихкодов. Стук товара о дно корзины. Шелест упаковки взятого с полки хлеба. Задумчивое цоканье каблучков. Все это сливается в единую «Симфонию комбини», ласкающую мои барабанные перепонки.

Из холодильника возле кассы вынимают бутылку, на её место выкатывается новая. Клац! — и я поднимаю голову. Холодные напитки часто берут в последнюю очередь, и на это клацанье моё тело отзывается рефлекторно. Но покупательница, взяв минералку, не проходит на кассу, а зависает над полками с десертом, и я вновь опускаю взгляд.

Выставляю на стеллаже только что завезённые онигири[2], и моё тело считывает информацию из бесчисленных звуков, рассеянных по магазину. В эти утренние часы хорошо продаются онигири, сэндвичи, салаты. В другом конце зала Сугава́ра, такая же временная работница, как и я, проверяет поступивший товар, орудуя маленьким сканером. А я методично, упаковку за упаковкой, расставляю чистенькие, вылепленные роботами рисовые лепёшки. Двумя рядами на центральной полке выкладываю новинку — с минтаевой икрой и сыром; ещё в два ряда по соседству — с тунцом и майонезом, они у нас нарасхват; а те, что с тунцовой стружкой, которые почти не покупают, помещаю в самом углу. В этом процессе главное — скорость, и я почти не включаю голову: моё тело просто следует правилам, пропитавшим меня изнутри.

Дзын-нь! — еле слышно звякает мелочь; голова моя тут же поворачивается, взгляд устремляется к кассе. К звукам денег я очень чувствительна: те, кто бренчит монетами в ладонях или карманах, как правило, заскочили сюда за газетами-сигаретами и торопятся уйти. Я не ошиблась: к кассе подходит мужчина — одна рука в кармане, в другой — банка кофе. Чтобы не заставлять клиента ждать, я мигом перепархиваю через зал, проскальзываю за прилавок и сгибаюсь в лёгком поклоне за кассой.

— Ирассяимасэ́![3] Доброе утро! — приветствую я и беру банку из его рук.

— Ах да! Ещё пачку сигарет. Номер пять…

— Слушаюсь!

Достаю пачку лёгких «Мальборо» с ментолом, сканирую штрихкод.

— Для подтверждения возраста, пожалуйста, коснитесь экрана.

Он прижимает палец, к монитору, но тут его взгляд падает на витрину с горячим фастфудом, и моя рука застывает над клавишами кассы. Я, конечно, могла бы спросить его: «Что-нибудь ещё?» — но решаю подождать, пока он сам не определится с выбором.

— И ещё корн-дог[4].

— Конечно. Большое спасибо.

Протираю руки спиртовыми салфетками, открываю витрину, заворачиваю корн-дог.

— Горячее и холодное упаковать раздельно?

— Да ладно! Можно и вместе.

Быстро укладываю кофе и корн-дог в пакет размера S. Мужчина вдруг перестаёт бренчать мелочью в кармане брюк и, спохватившись, лезет в нагрудный карман. Видно, решил расплатиться картой.

— У меня «Суйка»[5].

— Поняла вас. Приложите сюда, пожалуйста.

Тело машинально считывает все невольные жесты и взгляды покупателей — и отзывается на эти сигналы. Глаза и уши сканируют мельчайшие движения и пожелания клиентов. Стараясь не раздражать их излишней предупредительностью, мои руки порхают сами, исходя из полученной информации.

— Ваш чек, пожалуйста. Благодарим за покупку!

Забрав чек, мужчина бросает «спасибо» и исчезает.

— Простите за ожидание. Доброе утро, добро пожаловать, — кланяюсь я стоявшей за ним девушке. И чувствую, как исправно движется время под названием «утро» в этой залитой солнцем стеклянной коробке.

За стеклом, надраенным так, чтобы не осталось ни отпечатка пальца, деловито снуют по улице пешеходы. Начало дня. Мир просыпается, его шестерёнки начинают вертеться. Вместе с ними верчусь и я. Став одной из его деталей, проворачиваюсь во времени суток под названием «утро».

Собираюсь бежать обратно к стеллажу с онигири, но тут меня окликает наша заведующая Идзу́ми-сан:

— Фуру́кура! Сколько у тебя в кассе пятёрок?[6]

— Только две осталось!

— О чёрт! И чего это сегодня сплошь десятки несут? Вот и в сейфе уже ни одной… Как только схлынет клиент, примем товар — и схожу-ка я в банк.

— Спасибо!

Ночных сменщиков не хватает, так что по ночам на работу выходит наш директор, а в дневные часы мы в паре с Идзуми-сан, моей сверстницей, заправляем магазином, точь-в-точь как настоящие продавцы на полной ставке.

— В общем, часиков в десять сбегаю разменяю… Ах да! Придёт клиент, который заказывал суси, учти!

— Ха-ай…

Смотрю на время: десятый час. Вот-вот схлынет утренний поток покупателей, мы быстро примем товар — и начнём готовиться к обеденному вавилону. Распрямив плечи, возвращаюсь в зал к онигири.

Свою жизнь до перерождения в Чедовека-комбини я помню смутно.