позволила этому случиться. — Он стоял с задумчивым видом, и я буквально слышала, как у него вертятся шестеренки в мозгах.

— Ну, видишь ли, на самом деле, в мире из которого я родом, такое называется сексом и это нормально. А еще это очень приятно.

— Я знаю, о чем ты говоришь. Но у нас секс это, когда мужчина находится сверху, а женщина под ним иначе это позор и бесчестье. — Он про исконно миссионерскую позу что ли говорит? Похоже с разнообразием тут не очень, бедная принцесса, ее за желание разнообразить свою сексуальную жизнь считают насильницей и чуть ли не монстром. О времена, о нравы!

— Ну, в нашем мире иначе. — Ответила я, а еще мне очень хочется назвать его сексистом после его речей о том, что женщина всегда должна быть снизу, под мужиком.

— Я буду защищать тебя, посланника богини всеми возможными способами. Я буду стараться мелькать чаще перед ее высочеством или вызовусь добровольцем, дабы она не оскверняла это тело, избранное самой Всевышней. — Хотелось спросить, он что идиот? А может, это коварная попытка лишить меня сладкого, оставив все себе? Я подозрительно прищурилась.

— Спасибо, конечно, но не стоит. Меня все устраивает, и вообще, я хочу еще! — Надо сразу расставить все точки над «i».

— Ты очень добр и милосерден, однако я не хочу, чтобы с тобой подобное повторилось. — Он придвинулся ко мне и жарко задышал. — Только не с тобой…

Так, стоп! Что блин происходит?! Он что тоже из этих? За все время моего пребывания в данном мире, я поняла, что женского населения меньше, чем мужского-раз, а еще, что тех, кто котируется здесь как женщина (полных, то есть), еще меньше-это два. Заинтересовать таких женщин обычным мужикам, что происходят не из знати куда сложнее, поэтому сами догадываетесь, что тут происходит. Не то, чтобы здесь почти все являются гомосексуалистами, нет. Но такие тут водятся. Даже в нашей казарме, среди ребят. Как-то около полугода назад, проверяя вверенную мне территорию я наткнулась на огромного крепкого мужика, жавшего к стене пацаненка лет пятнадцати, и все бы было ничего, о местных нравах я уже была наслышана, но этого явно хотели изнасиловать. Этого я, как человек из двадцать первого века, стерпеть никак не могла и чуть не придушила в захвате этого борова, ясно дав ему понять, что его поведение может послужить причиной его скорейшей кончины. Мужик от моего удушения подмочил свои штаны и бормоча извинения свалил с глаз долой, пацана я тогда, как могла привела в чувства, когда у того случилась истерика (еще бы, после такого-то). Насилие в этом мире все же не приветствовалось, хотя случаи бывали, как и везде. В общем, это оказался сын местного конюха, довольно щуплый нескладный подросток со смазливым личиком. К слову сказать, в нашей королевской страже все ребята были симпатичными, разного роста и комплекции, но все спортивные и мускулистые. В общем, принцесса отбирала в стражу только самых привлекательных самцов (что ж, могу ее понять!), однако это не помогало отлынивать на тренировках. И так, я немного отвлеклась, давайте-ка мысленно вернемся обратно к нашему пацану, которого я спасла. Звали его Фолк, и я решила взять его под свою опеку, чтобы его больше не обижали. Иногда даже немного тренировала поначалу. Потом он захотел идти в стражу, чтобы быть как я, поэтому я замолвила за него словечко перед нашим начальником стражи Дерном и тот посмотрев на него и так и сяк, сказал, что, тот в принципе, подойдет. И с тех пор сам его тренирует, дабы тот в скором времени вступил в наши стройные ряды. Теперь парнишка вытянулся, немного набрал веса (я его временами с кухни тоже подкармливала), бегал счастливым и довольным вокруг меня и смотрел влюбленными глазами. А того стремного мужика, что на пацана тогда полез спустя пару месяцев, вышвырнули из замка (не без моей помощи), вроде, он что-то подворовывал там или типа того. Но это я опять отвлеклась.

— Стоп. Что ты делаешь? — Задала я вопрос длинноухому, когда он, по моим ощущениям, собрался меня поцеловать.

— Разве мои чувства не очевидны? — Его взгляд затуманился. — А так? — Он схватил мою руку и прижал к своей груди, где бешено колотилось эльфячье сердце.

— У тебя тахикардия, друг мой, советую попить успокоительного отвара. — Взгляд его несколько прояснился.

— Такикар. тия? Что это такое? — Вопросительно-недоуменный взгляд.

— Она самая. Это когда у тебя учащенное сердцебиение. Болезнь сердца такая.

— У меня здоровое сердце. — Он нахмурился.

— И это отличная новость! Но успокоительного отвара, я бы все же порекомендовал попить. — Я уже собиралась развернуться и уйти, но мне не дали.

— Я тебе совсем не нравлюсь? Видимо, глупо было надеяться. Я совсем не разбираюсь в этом. Я ведь еще ни разу не испытывал ничего подобного. Меня тянет к тебе и уже давно, это сложно контролировать. Если честно, раньше я всегда предпочитал женщин. Изредка, но они одаривали меня своим вниманием, ведь я хоть и не знатен, но я понимаю, что из-за своей эльфийской внешности довольно привлекателен для них. И все, что у меня с ними происходило было лишь физиологической потребностью. С тобой же я хочу постоянно находиться рядом, смотреть, слышать, дышать… Что со мной? — Он так беспомощно на меня посмотрел, что мне стало его жаль. Он, видимо, не очень-то хотел становиться гомосекусалистом, даже учитывая местные нравы. Я слышала, что у эльфов такое вообще не практикуется. А он наполовину, но все-таки один из них.

— Ладно. Я скажу тебе еще одну правду. В том мире, из которого я пришел, я жил в теле женщины двадцать восемь лет. — Фух, аж полегчало немного. Все-таки круто говорить правду!

— Что? Это на самом деле так? — Он с каким-то непонятным выражением посмотрел на меня. — А как же ты тогда здесь занимаешься этим… С девушками?

— Ну, не то, чтобы я этого изначально хотела. — Я вздохнула. — Просто вместе с телом, мне досталась и мужская физиология, и соответственные желания. Да если бы ты знал, как же тяжело мне было провести тут целый год без секса! У меня яйца опухли и чуть не лопнули! — Я возмущенно запыхтела. — А еще, вы очень странные здесь! Ваш женский идеал-это крупная и пышная женщина, тогда как у нас, в моем мире, красивыми и желанными являются худые или спортивного телосложения девушки. А еще, в тридцать лет мы еще не считаемся старыми девами! — Пока я выдавала эту возмущенную тираду, Ари сначала сморщил в гримасе лицо,