Подняв руку, он что-то буркнул в наручный комм, и из-за его спины выскочили… два ящера.

Таких Марк еще не видел: не выше обычного человека, тощие, узкомордые, с костяными гребнями на головах. И очень подвижные. На зубастых пастях – намордники наподобие собачьих. Человек отмахнул рукой, и ящеры, пригнувшись к земле и вытянув вверх нервно подрагивавшие уродливые хвосты, метнулись к Марку и Дине. Девочка испуганно взвизгнула и упала в обморок, а Марк зажмурился от страха, но остался стоять. Мгновением спустя мощный удар свалил его на землю, и он потерял сознание.

Земля, 2297 год

Не выспавшийся и оттого злой Крупенников мрачно глядел на сидящего напротив особиста. Харченко смотрел на комбата не менее мрачно. Наконец последний вздохнул и с ухмылкой выставил на стол загодя приготовленную початую бутылку коньяка. Следом появились два стакана и тарелка с подсохшим нарезанным лимоном, обильно присыпанным уже давно растворившимся сахарным песком. Сергей ухмыльнулся:

– Ладно, комбат, вижу, что хреново. Мне, собственно, тоже несколько… нехорошо. Знатно мы вчера отпраздновали. О чем с Автарком говорил? – без перехода, как он умел, осведомился особист. Вышло довольно топорно, Крупенникову даже напомнило классическое: «О чем говорили на тайном собрании? Колись, сука, иначе сами расколем!»

Усмехнувшись, комбат набулькал обоим по полстакана и, не дожидаясь товарища, выпил, зажевав подслащенным лимоном. Не торопясь, закурил, выпустив в потолок струйку дыма:

– Будешь смеяться, но говорили мы исключительно о генетически немодифицированных особях рода человеческого. Тех самых, с которыми ты недавно сам знакомство свел, – Крупенников кратко, но и не упуская важных подробностей, пересказал товарищу разговор с Маурьей. – Вот где-то так. Взволновался товарищ отчего-то. Похоже, сильно. Так сильно, что я еле сдержался, чтобы по морде ему не настучать… Людей с ящерами сравнил, гад, каково?!

– Мутный он, – неожиданно изрек Харченко. – Давно к нему приглядываюсь. И знаешь, что самое неприятное? – он жестом показал комбату, что пора наполнить стаканы. – Самое неприятное то, что он, похоже, всего лишь пешка. Искренне верящая в собственные силы и значимость пешка. Не догадывается товарищ Автарк, что им управляют – и управляют, признаюсь, весьма умело…

– Кто?! – ахнул Виталий, едва не расплескав налитый в стакан коньяк.

– Пока не знаю… то есть, не уверен, – уклонился от ответа Харченко. – Если б знал, сам понимаешь, уже б весь наш похмельный батальон по тревоге поднял. Но скоро узнаю, это точно. И вот тогда… Да, кстати, классно ты его отбрил насчет того, что решения сейчас Штаб обороны принимает, молодец! Вовремя вспомнил. А верующих наших еще вчера официально оформили, теперь они все в составе корпуса, ни с какой стороны не подкопаешься! Вот так-то…

– Спасибо, Сережа. Только не в том дело. Понимаешь?

– Вполне понимаю, комбат, – особист криво усмехнулся. – Не все так просто, да? И кое-кто кое-кому весьма поперек горла стоит. Ладно, расслабься. Автарк твой… ну, или наш… у меня давно первым номером в разработке числится. Знаешь?

– Догадываюсь, – осторожно ответил Крупенников.

– Вот и хорошо, что догадываешься. Поскольку, может оказаться, что придется нам с ним накоротке поговорить. Тоже понимаешь?

– Ага.

– Только пока это сугубо между нами, – Харченко разлил по стаканам остатки коньяка. – И трепаться об этом не стоит. Ни с кем. Только со мной, да и то не в любом месте, – особист покрутил глазами, намекая на возможность чужой «прослушки». – Ясненько?

– Да. Кстати, не забудь, завтра заседание штаба, прикинем ближайшие планы. Тянуть никак нельзя, чем быстрее ударим, тем больше шансов, что они не успеют подготовиться. Чувствую, ох, не зря те их два кораблика так быстренько смотались, наверняка своих предупреждать полетели. Хотя, грависвязь вроде никто не отменял… странно все…

– Странно, странно… Сговорились вы с Ильченко, что ль?! Вчера он мне про эти кораблики твердил, сегодня ты… Разберемся, сказал же! А про заседание уж не забуду, не волнуйся, – кивнул особист. – А вообще, ты прав… Честно говоря, меня эти странности уже тоже начинают откровенно задалбывать…

– Эх, ладно. Так что, особист, за нас? – Крупенников поднял стакан.

– А за кого ж еще? – фыркнул тот, со звоном сдвигая посуду. – Похмелиться – это наше все…

Поставив на стол опустевшую тару, Харченко неожиданно глубоко вздохнул, будто на что-то решившись, и взглянул в глаза товарищу:

– Виталь, понимаю, что сейчас не лучшее время, но потом его и вовсе может не быть. Тут такое дело… – он замялся.

– Что еще, Сережа?

– Да потомок твой…

– Что?! – мгновенно трезвея, подался вперед комбат. – Что с ним?

– Да с ним-то ничего, просто он заявление о вступление в Корпус подал. На твое имя. Я его, заявление в смысле, притормозил, конечно, но…

– Нет. Пусть на Земле сидит. Навоевался уже в своем ополчении на этом, как его, Гроте.

– Стоп, Виталь, стоп. Нельзя так. Мужик, может, самый правильный поступок в своей жизни совершил, решился, а ты? Да и врачи нам нужны, а он хирург. Я все понимаю, но так будет неправильно. Вспомни ту войну, нашу. У товарища Сталина разве дети не воевали?

Крупенников промолчал. Голова кружилась, и явно не от выпитого. Совладав с собой, он взглянул в лицо товарища:

– Хорошо, Серега, ты прав. Смалодушничал я, прости. Оформляй его в состав медслужбы корпуса, врачи нам и вправду нужны, с медиками у нас вообще слабо, одни кибердоки. Но, что бы не случилось, он останется на Земле. И это, извини, приказ.

– Хорошо, – покладисто согласился особист. – Здесь нам тоже хирурги понадобятся. Главное, Виталь, что ты меня понял…

* * *

Основная часть совещания штаба прошла в штатном режиме. Командиры рот, в том числе добровольческих, доложили о готовности. Затем детально обсудили план операции, разработанный Лаптевым и его штабистами, и раздали электронные копии офицерам для самостоятельного изучения и «доведения до личного состава». Финкельштейн сообщил, что настроения боевые, хотя добровольцы заметно нервничают, что вполне понятно. Поскольку полной ясности о том, как они поведут себя в настоящем бою, не было, после недолгих колебаний решили, что Добровольческий корпус в первой фазе операции участвовать не будет. Пойдет вторым эшелоном, когда главное сопротивление противника будет подавлено. А до того пусть болтается на орбите, благо возможности корабля вполне позволяли разместить на борту такую прорву людей. Высадить их на планету, когда появится такая необходимость, можно будет в считаные часы, челноков хватит.

Сам Крупенников слегка волновался – все-таки первый раз проводит десантную операцию в масштабах аж целой планеты. Нет, ну не всей, конечно, планеты, это вовсе нереально, но все же… План «Возмездие» – именно так решено было назвать предстоящую операцию – включал молниеносный удар по «нервным узлам», как обозвал лагеря ящеров и научные центры их хозяев поэт-замполит. После уничтожения баз планировалось спустить с орбиты весь корпус и начать окончательную зачистку Агрона, благо населенных пунктов на единственном материке было мало, а в том, что уцелевшие враги станут прятаться в редких местных лесах, офицеры сильно сомневались. Не то время, и не тот менталитет, знаете ли…