Затем младших командиров отпустили, и Крупенников взял в руки дистанционный пульт, обернувшись к огромному, почти во всю стену, демонстрационному голоэкрану, и взглянул на оставшихся в зале офицеров – Харченко, Лаптева, Финкельштейна и, как ни странно, отца Евгения, которого зачем-то привел с собой особист:

– А вот теперь слушайте внимательно, товарищи…

Весь его короткий доклад занял меньше десяти минут.

– Вот, примерно так. Вы всё сами видели. Это видеоинформация, обнаруженная нашими спецами в бортовом компьютере уничтоженного корабля. Планета как планета, земного типа, материк один. Основное и чуть ли не единственное занятие местного населения – агрономия; промышленность практически не развита, сельхозмашины, любая более-менее сложная техника и электроника – импортируемые. Население до начала вторжения – порядка двух с небольшим миллиардов человек. В общем, эдакий деревенско-пасторальный мирок. Отчего противник выбрал Агрон своей базой, честно говоря, понятия не имею.

– Да потому и выбрал, – подал голос Лаптев. – Где проще спрятать секретную базу, в малонаселенном мирке с пятью спутниками связи на орбите или на урбанизированной планете с десятью миллиардами населения и развитой системой глобального слежения?

– Может, и так, – согласился не склонный спорить Крупенников. – Продолжу. Итак, по нашим данным, на планете размещены несколько засекреченных центров, где, с одной стороны, методом клонирования и генетического моделирования воспроизводятся и проходят курс обучения эти самые солдаты-крокодилы, с другой – осуществляются некие эксперименты над людьми. Да, товарищи офицеры, именно так, над людьми! Но об этом позже. Там же, на Агроне, но эти данные пока сомнительны и требуют дополнительной проверки, обучаются пилоты атмосферных истребителей. Да, кто еще не понял, мужики, – и вражеские пилоты, и их руководители никакого генмодифицирования не проходили. Их геном такой же, как у нас с вами. Подробнее доложит майор Харченко. Кроме того, на орбите планеты размещены судоремонтные заводы и верфи, занимающиеся текущим обслуживанием их транспортных кораблей, и стоянки этих самых судов. Данных относительно того, имеется ли у Агрона орбитальная оборона, и, если имеется, то насколько она глубоко эшелонирована и какими силами и средствами обладает, у нас нет. В смысле, этих сведений не обнаружено в компьютере взорванного транспорта. Возможно, товарищ майор что-то знает? – Виталий кивнул особисту. – У меня просто не было времени изучить показания допрошенных пленных.

– Возможно, – усмехнулся Харченко, закуривая. – Ладно, не буду ходить вокруг да около, времени мало. Нет там никакой обороны, никто не предполагал, что им придется отбивать атаку из космоса. Да и о какой атаке речь? Максимум, что мы можем – обстрелять их из бортовых электромагнитных пукалок или нагрузить ПМА-зарядами пару скоростных челноков и направить в их сторону. Кажется, в древности так и делали эти, как их там называли, брундеры, что ли?

– Брандеры, тащ майор, – подняв голову, поправил особиста начитанный замполит. – Означает судно, нагруженное взрывчаткой и горючими веществами для уничтожения вражеских кораблей или портовых укреплений.

– Во, я так и говорю. Летающий брандер, понимаешь. Короче, ничем крупнее истребителя-перехватчика они нам не угрожают. Да и вообще, есть у меня пара интересных задумок на этот счет. Но сейчас хочу поговорить не о том, а об этих самых, с нормальным геномом которые… Слушайте, товарищи офицеры. Только предупреждаю, сведения эти на данный момент секретные, в батальоне о них пока знать не должны, в корпусе – тем более. Вопрос очень, очень серьезный! Итак, прошу внимания, повторять не буду, но по окончании заседания вы все получите временный доступ к информации по внутренней сети и сможете сами изучить файлы…

…Как это, хоть и не часто, но бывает в жизни, майор Харченко, начальник особого отдела батальона, и иерей отец Евгений, в миру – Смирнов, неожиданно нашли общий язык Оказалось, профессии их чем-то даже и схожи, да и цели одинаковые – из преступника человека сделать. Когда Харченко попал сюда, в будущее, он немало подивился измышлениям некоторых историков, приписывавших людям его профессии все мыслимые и немыслимые зверства. Ну, скажите, зачем человеку сразу иголки под ногти загонять, когда порой одно только удостоверение с пятью буквами на обложке «СМЕРШ» с людьми чудеса делает? Все как на духу рассказывают. Иногда, впрочем, попадались упертые враги, в основном польские да украинские националисты или фанатики из СС. Да и к тем можно подход найти, и находили, кстати. Одного поляка Харченко, например, заставил поклясться на распятии, что тот не врет. Пленный долго мычал, краснел, мялся. И после фразы Харченко: «а ведь Он свидетельствовать за тебя будет. Так что, не меня обманываешь, Его обманываешь…», поляк залился слезами и раскололся.

Впрочем, это все лирика. А суровая реальность совершенно в ином…

Когда особист вычислил среди добровольцев шестерку «шпионов» и поступили первые пленные, сначала захваченные на Гроте и Мелиссе, затем доставленные с борта взорванного транспорта, он долго сомневался, как именно с ними работать. К слову, «шпионы» он произносил для себя именно так, в кавычках, поскольку так и не сумел определиться, являются ли они разведчиками в том смысле, к какому привык в своем времени, или просто введены в состав корпуса в качестве ненавязчивых наблюдателей за гостями из прошлого.

С пленными, впрочем, особых проблем не возникло. Обойти ментальный блок, заставлявший их совершать самоубийство или без видимой причины погибать, оказалось не столь и сложно, хотя поначалу это и стоило нескольких трупов. Но фармакология и гипнотехнологии в мирной и неагрессивной Эйкумене были на высоте, и скоро Харченко знал все, что знали они. Сложив всю полученную информацию вместе, Сергей оказался настолько шокирован, что даже отказался от мысли поговорить с Крупенниковым.

А вот с отцом Евгением ситуацию обсудил, разбудив того среди ночи.

Утром начались беседы с подозреваемыми в «шпионаже» добровольцами. Особист по-очереди вызывал их к себе, каждый раз выдумывая новый повод. Чтобы «серые» ничего не заподозрили, приглашал он и заведомо ни в чем не виновных бойцов.

После разговора «шпионы» тщательно изолировались, причем тоже так, чтобы исключить у остальных подозрения. Впрочем, Харченко был почти убежден, что они не знают друг друга, – сам бы он в подобной ситуации именно так и поступил. А иначе какая ж это разведсеть?! Смех, да и только…

Один из них неожиданно оказался верующим, правда, еретиком – экуменистом, как, перекрестившись, пояснил с тяжелым вздохом отец Евгений, которого Харченко пригласил принять участие в допросе. Кто это такие, Сергей понятия не имел. Пришлось выслушать небольшую лекцию от священника.

Экуменическая церковь в нынешнем ее виде возникла вскоре после Объединения, хотя само еретическое лжеучение возникло еще в начала XX века. Поначалу сие «учение» подразумевало некое «единство» всех вероисповеданий. Но к нынешним временам, стараниями политтехнологов и психологов Эйкумены, несколько изменило свою направленность. Ныне в нее приходили все, кто чувствовал потребность пообщаться с так называемыми «высшими силами» или «вселенским разумом». Поклоняться можно было кому угодно, хоть всем богам сразу, или вовсе никому. Молиться нужды не было; изучать Библию, Коран, Тору или прочие богословские труды – тем более. Это, мягко говоря, не приветствовалось, а иногда и более того….