— Проходи-проходи.

Исаев подтолкнул в спину остолбеневшую меня.

Я шагнула в гостиную, уронила рюкзак на пол.

— Разуйся, пожалуйста. Не выношу грязь в доме.

— Д-да, конечно, — очнулась я, стаскивая босоножки.

Роман Андреевич тоже снял туфли, открыл нижний ящик шкафа и педантично пристроил обувь в свободной нише, мои он тоже поставил на полочку и только потом закрыл шкаф.

— Пойдем на кухню, — проговорил он и снова тронул за спину, показывая больной рукой направление, чуть морщась от лишних движений.

Я снова прошла по его велению в кухонно-столовую зону. Правда, опять чуть не свернула шею, восхищаясь огромным панорамным окном пентхауса.

Стоит признать, живет мой профессор шикарно. Я даже перестала осуждать тех уточек, которые пытались любой ценой хоть на шаг приблизиться к Исаеву и всему этому великолепию.

— Хочешь чай-кофе? — радушно предложил Роман Андреевич, но сразу добавил: — Только придется самой сделать.

— Почему? Вы ведь машину одной рукой водите. Неужели не справитесь с чайником?

Мне определенно стоит научиться затыкаться вовремя.

Исаев прищурился.

— Я многое могу делать левой рукой, Настя, но это все равно получается не так хорошо, как правой.

И снова я вспыхнула от его намеков.

— К тому же, ты сама сломала мне руку и отлично справилась с рубашкой. Я могу только предвкушать, какой потрясающий чай ты приготовишь.

— Уговорили, Роман Андреевич. Но лучше апеллируйте к чувству вины. Лесть из ваших уст звучит так себе.

— Чайник глиняный в третьем ящике. Вода только бутилированная, внизу найдешь, кипятить не до конца. Улун этого не терпит. Настоять ровно три минуты. Сам чай наверху, в мешочке.

А вот и наш ментор вернулся. Давненько не виделись.

По инструкции Исаева я без труда нашла все, о чем он говорил. Космический чайник загорелся желтым, и я по наитию догадалась, что это как раз нужная температура для улуна. Слава богу, я подрабатывала официанткой и была знакома чайными церемониями.

Бросив в заварник немного сухих листьев из мешочка, я залила их водой и накрыла крышкой.

— Голодная? — спросил Исаев. — Что-то точно есть в холодильнике готовое. Не стесняйся.

— Нет, спасибо. Только чай. Идеально.

Темно-коричневые глиняные чашки с толстыми стенками в цвет чайника висели на штанге. Я сняла две, заодно прихватила термо-коврик, бросила его на стол и только потом разлила чай по чашкам, тут же вылила первый настой и залила чайник снова, давая настояться на несколько секунд дольше, прежде чем опять наполнить уже теплые чашки.

Исаев следил за мной оценивающим взглядом, а я все ждала, что начнет орать, что я делаю все не так. Как на Марину в тот день у клиники и по телефону. Но его цепкий взгляд, хоть и холодил кровь, но больше не вспыхивал от ярости.

Кажется, я прошла какой-то очередной тест?

— Я буду говорить прямо, Настя, — выпалил Роман Андреевич, подтверждая мои подозрения. — Я не целуюсь со студентками и не распускаю руки.

— Это я помню, — буркнула я, неистово глазея в чашку с чаем.

— Не лишним будет повторить. То, что случилось днем не должно влиять на наши отношения.

— У нас и нет отношений, Роман Андреевич, — безэмоционально проговорила я, продолжая не смотреть на него.

— Не надо цепляться к словам, Тихомирова. Вы все прекрасно понимаете.

Он начал раздражаться и это внезапно показалось мне невероятно возбуждающим. Совсем с ума сошла, наверно.

— Предлагаю не делать из этого пикантного эпизода в моем кабинете эпохальное событие.

А вот тут опять обидно стало. Значит, я для него действительно нечаянная слабость, недоразумение. Хорошо, что он не знает, что я сегодня испытала самый потрясный оргазм в своей жизни.

Я наконец-то нашла силы и смелость поднять голову и дерзко выпалила:

— Конечно, ведь ничего особенного и не произошло. Будем считать, что ничего и не было. Подумаешь, — фыркнула я.

Роман Андреевич нехорошо прищурился, но кивнул.

— Вот и славно. К слову, вы так спешно удрали, Настя, что забыли ведомости. Я сам отвёз их в деканат, там узнал ваш адрес и поехал к вам, чтобы объясниться. Раз об инциденте мы договорились, то теперь что касается вашего «недопуска». Вы хотите его исправить?

— Да.

— Я так и думал, тогда предлагаю его отработать.

— К-как?

— Не так, как вы только что подумали, — Роман Андреевич закатил глаза.

— А что еще я могла подумать? Ведь занятия официально окончены!

— Да, но мне все еще требуется помощница, а вы, насколько я узнал в деканате, подавали заявку на стажировку у Авдеева, на которую из-за «недопуска» теперь не можете рассчитывать. Я предлагаю вам убить двух зайцев одним выстрелом. Вы соглашаетесь на стажировку у меня в «Фемиде» этим летом, я допускаю вас к сессии. Что скажете?

Стажировка в «Фемиде»? Он это серьезно? Если к Авдееву была очередь, а там был уровень много ниже, то о стажировке у Исаева никто даже думать не смел!

Вот только была одна загвоздка.

Я откашлялась.

— Ну… Я как бы уже сдала сессию. Досрочно.

Он вскинул одну бровь.

— Каким же образом без моего зачета?

— Договорилась. Я отличница, меня любят.

— Потрясающе, — хмыкнул Исаев. — А вас все-таки нельзя недооценивать, Настя.

Голова шла кругом.

Я не могла отказаться. Просто не могла. Даже с учетом того, что, возможно, мне придется все время ходить на работу в мокрых трусиках, я не могу отказаться от такого предложения!

— Я согласна.

Исаев кивнул, словно услышал что-то, само собой разумеющееся.

— Я так и думал, но это еще не все. Я предлагаю вам стать моей правой рукой, Настя. В прямом и переносном смысле.

У меня отвисла челюсть.

— Вы шутите?

Исаев поднял правую руку в ортезе пальцами вверх и сказал:

— Какие уж тут шутки, Настя? Вы мне идеально подходите. Студентка юрфака, отличница и умница. Вы даже чашки ставите на коврик без напоминания. А Марина и спустя три месяца умудрялась скрипеть горячим фаянсом по стеклу стола.

Меня передернуло.

— Мне кажется, это самый отстойный звук в жизни. Как вы продержались-то три месяца?

— Она девушка моего партнера, — пожал плечами Исаев.

— Вот пусть бы у него и работала.