Стас вошел в свою квартиру. «Господи, пусть Виктории не будет дома», – привычно пожелал он. Но заглядывать в ее комнату, чтобы это проверить, не стал. Сразу прошел к себе. Его большая спальня, ванная, библиотека и студия составляли изолированные апартаменты в их огромной квартире, занимающей два этажа в одном из перестроенных старинных особняков на старом Арбате. Стас нашел на столике у кровати два бумажных пакетика. В каждом – по две таблетки. «Прими с интервалом в час. В промежутке поешь. Потом поспи. Я договорилась с очень хорошей клиникой. Поехала все устраивать. Позвоню через три часа, когда ты проснешься. И.Д.». Он облегченно вздохнул. Инна Дмитриевна – просто подарок судьбы.

Стас выпил две таблетки. Рядом, на секретере, стоял поднос, накрытый салфеткой. Стас приподнял его и какое-то время бездумно смотрел на грудку индейки, салат, сок, большую грушу. Перед его глазами вновь возникло несчастное лицо сына. Стас закрыл лицо руками и зарыдал. Он не слышал, как приоткрылась дверь. Виктория появилась в проеме, секунду поколебалась, а затем тихонько закрыла ее и ушла. Чего она не умела и не собиралась делать – так это вытирать любимому слезы и сопли. Слава богу, для этого у него есть нянька.

* * *

Сергей все утро провел в доме ребенка. Накануне ему позвонила Дина, спросила, нет ли новостей о пропавшем мальчике.

– Валентина Петровна в полном отчаянии. Она боится, что Ванечку никто толком не ищет.

– Ну почему? Я регулярно звоню в их ОВД, получаю информацию о найденных детях из других отделений милиции.

– И все-таки она права, Сережа. Ребенка по-настоящему не ищут. Его так могут найти лишь случайно. Это не сын «нового русского», а сирота. И ты меня прости, Сережа, но я тебя нанимаю на это дело. Как говорится, ты – мне, я – тебе. И наоборот. Я же пошла тебе навстречу. И теперь отказа не принимаю. Тебе сейчас позвонит Тамара, договорится, когда вы встретитесь; она привезет аванс.

– Да ты что… Я и так занимаюсь.

– Занимайся, ни в чем себя не ограничивая. Найми кого-нибудь. Сереженька, надо спешить. Пока есть надежда, что Ванечка жив. Теперь что касается Олега Федорова. Он накануне убийства договаривался с кем-то о встрече. Жена подслушала и решила, что с женщиной. Потому и прибежала в то утро домой. Не поняла из разговора, где встреча, когда – утром или вечером. В половине десятого. Мы с ней договорились, что она попробует у него спросить. Не ответит он – тебе придется узнать.

– Понятно. Ты думаешь, это имеет к делу отношение?

– Ну, ситуация такая. Вдруг эта баба что-то знает?

– Ладно. Вынюхивай. Я съезжу в дом ребенка.

Все работники, которые дежурили в ночь похищения, были на месте. У ночной няни, медсестры и дежурного врача имелись ключи от входной двери. Сторожа недавно уволили за пьянство, а другого пока не нашли. Дверь можно открыть изнутри без ключа. Обычный замок, который и пилкой для ногтей подденешь. Но никаких царапин на нем нет. Сергей спросил у женщин, где кто спал в ту ночь, в какое время и не было ли чего-то необычного, скажем, слишком крепко уснули.

Нонна Павловна сказала, что заснула сразу, как только Ира села на ее место.

– Я всегда проваливаюсь мгновенно. Устаю очень.

Медсестра ночевала в соседней комнате.

– Я принимаю одну таблетку феназепама на ночь. Иначе не усну. Но сплю все равно чутко. Если бы ребенок закричал, я бы услышала. Проснулась, как всегда… Правда, голова у меня болела в затылке. Так бывает, когда давление понижается или когда выпью несколько таблеток снотворного. Но в тот вечер я точно выпила одну. Видимо, давление.

– У меня тоже утром голова болела, – вспомнила врач. – Я потому и не пью снотворного, что наутро болит голова. Честно говоря, возможно, кто-то подсыпал… Может, в чай? Мы всегда вечером чай пьем на кухне.

Ира сказала, что ничего особенного не помнит, но спала очень крепко. Могла ли уснуть на стуле, когда поменялась с Нонной Павловной?

– Боюсь, что могла. Я привыкла на столе немного досыпать. Даже на занятиях минут на пятнадцать проваливаюсь. Положу голову на руки… Недосып. Снотворным стараюсь не пользоваться, меня тошнит от него.

– В то утро не тошнило?

– Ой! Вообще-то подташнивало. Я еще Нонне Павловне сказала, что не надо было котлеты доедать, которые от обеда остались. Их в холодильник забыли поставить. А мы ужинали поздно. Я вообще ночью.

Сергей осмотрел электрический чайник, в котором кипятили воду, и заварочный.

– Его эксперт осматривал? Брал пробу?

– Да, – сказала Валентина Петровна. – Но перед приходом милиции Нонна Павловна его помыла с моющим средством да еще кипятком обдала. Сразу ж не сообразишь…

– Вы приготовили мне, как я просил, списки людей, которым отказали в усыновлении?

– Да. Там также те, кто хотел усыновить конкретного ребенка, а он не подлежит усыновлению. Из-за болезни, например. Или мать официально от него не отказалась.

– Может, и Ваню кто-то хотел усыновить?

– Вообще-то была одна пара. Так хотели, просили, но им отказали. Он на вид здоровенький. А на самом деле – букет болезней, как у многих. Правда, ничего неизлечимого. Но мы не рискуем. Больных детей отдавать в бездетные семьи – это большой риск. К ним начинают относиться, как к бракованному товару. Лечить не лечат, а зло на ребенке срывают. Нам несколько раз таких детей приходилось по суду отбирать из-за жестокого обращения.

– А его родители где?

– Теперь уже и не знаю. То есть отец с самого начала не значился. А мамашка сперва бросила его одного в квартире, где-то шлялась, ее нашли, лишили родительских прав, потом, я слышала, она в тюрьму попала из-за кражи. У нас ни разу не появлялась.

– А если бы появилась, ей отдали бы ребенка?

– Ну, это решается в каждом конкретном случае. Легко бы не отдали.

– Значит, теоретически и она могла. Давайте и ее координаты поищем.

Они прошли в кабинет Валентины Петровны, и Сергей на несколько часов погрузился в мир перевернутых отношений. В нем маленькие беспомощные дети отчаянно цепляются за жизнь, надежду, покой, порядок, а взрослые люди все это разрушают. Как жестокий идиот хрупкие игрушки своими дурными руками.

* * *

Увидев Дину с собакой во дворе, Вера спустилась к ним.

– Здравствуй, Дина. Я с ним поговорила. Сначала он орал, что мне все померещилось, потом, когда я про следователя сказала, признался. Мол, знакомая позвонила, просто поговорить хотела. А он утром шел на дежурство – на сутки. Ну, и условился на полдесятого вечера. Она к нему на стоянку должна была приехать.

– Приехала?

– Ну, он же не знает. Его вызвали домой.

– Ах, ну да. А кто это, не сказал? Та девушка, которая у вас дома была?

– Сначала он говорил, что другая. Просто знакомая. Потом устал, запутался и признался, что та самая. Вроде бы с тех пор не виделись, а она вдруг позвонила.