— Том, с тобой трудно!

— С тобой тоже нелегко. Я вижу, как ты пытаешься узнать, что происходит между моим братом и Мэгги и как это может повлиять на твои планы в отношении Дэвида. Я прав или нет?

Николь внимательно посмотрела на Тома. Смешно! Да, очень смешно, потому что он ошибался. Хоть она и восхищалась Дэвидом и даже время от времени предавалась мечтам о нем, на самом деле это ничего не значило! Но стоило ли говорить это Тому? Зачем открывать ему душу — чтобы он опять придирался? Он ничего не поймет!

— Мне нечего сказать. — Николь пожала плечами.

Она кривила душой. В эту минуту ей больше всего на свете хотелось знать, почему Том сейчас с ней. Было ли это его желанием, и Дэвиду не оставалось ничего, как поужинать с Мэгги? Или же наоборот, Мэгги и Дэвид решили провести этот вечер вместе, а Том был волен делать, что пожелает…

Да, я хочу знать, думала Николь, что за всем этим стоит. Только ли желание показать настоящую Италию?

Том жил с ней в одном доме. Она, и об этом Николь теперь знала точно, интриговала его, потому что держалась ото всех в стороне… Не благоговея перед ним, как все остальные, Николь всегда вела себя независимо. Он, несомненно, был увлечен, он целовал ее… И, может быть, обвинение Мэгги было до некоторой степени справедливо? Обвинение в том, что Николь делает вид, что игнорирует Тома, в надежде тем самым привлечь его внимание? Неужели она невольно играла в эту старую как мир игру и, как оказалось, небезуспешно.

— Николь, у тебя есть мужчина? — Вопрос прозвучал как гром среди ясного неба.

Николь чуть не подавилась. Непредсказуемость Тома всегда поражала ее.

— Нет. И я тут же опережаю следующий вопрос. Отвечаю почему. Я избегаю мужчин. Я бегу от них, как от чумы, потому что не доверяю им.

— Так вот почему ты так осторожна со мной! А что произошло? Увлек и обманул?..

Том на этот раз не дразнил, не насмехался, поэтому она сказала правду.

— Нет, до этого, слава богу, не дошло. Просто меня одной ему было недостаточно. У него было полно любовниц, и все об этом знали… Все, кроме меня… Я не смогла это вынести. Да тут еще мама со своим пророческим «я тебе говорила». Конечно, она сама когда-то прошла через это. Короче, мы расстались.

Том помолчал, а потом сказал:

— Но это вовсе не значит, что не стоит попытаться снова…

— Как раз наоборот, — печально отозвалась Николь и, улыбнувшись, добавила: — Ну вот, теперь ты знаешь всю мою историю…

— Еще вина? — спросил Том.

Николь посмотрела на бокал. Его наполняли уже столько раз… Сколько она выпила?

— Нет, спасибо. Достаточно!

Да, действительно, выпитого вина ей хватило, чтобы обнажить перед ним душу, рассказать о своем отношении к мужчинам, а главное, убедиться, что Том Рэндалл привлекателен, интересен и удивителен! Как она раньше не замечала этого?

— Я сварю кофе, — сказала Николь и поднялась, ударившись ногой о деревянный стол, именно той ногой, на которой Том залечивал ожог. На коже уже не осталось и следа, но для души этот случай не прошел бесследно. Его прикосновения тогда обострили ее чувства, как ничто другое, и впервые за долгое время она вновь ощутила желание, желание такой силы, о которой даже не подозревала…

— Я помогу, — сказал он и хотел было подняться, но Николь остановила его, невольно дотронувшись до его плеча. Испугавшись своего собственного порыва, она тут же отдернула руку. Том внимательно посмотрел на нее и улыбнулся.

Собрав заодно тарелки, Николь ушла в дом, оставив Тома одного. В кухне девушка дрожащими руками налила воду в кофеварку.

Как все-таки чужды ей все эти типично женские уловки и ухищрения во взаимоотношениях с мужчинами!

Суметь удержаться, не поддаваться своим чувствам — вот единственный выход. Самое время напомнить себе, что Том Рэндалл все тот же прежний тип, которого она так долго презирала. Все тот же эгоист, сердцеед, — словом, человек, которому нельзя доверять. Он такой же, как большинство мужчин, такой же, как Питер и ее отец. Все они одного поля ягоды!

— Что это? — удивленно спросила Николь, входя во двор с подносом, на котором она принесла кофе и сладкое печенье.

— Старинная китайская игра — дженга. Развивает ловкость и твердость руки, — ответил ей Том, выстраивая на столе башню из кубиков. — Каждый игрок должен вынуть из башни кубик и поставить его наверх, не развалив при этом всей конструкции. Причем сделать это можно только одной рукой. Тот, кто разрушит башню, проигрывает. И он же, проигравший, восстанавливает ее.

Забавно! Николь, улыбаясь, налила кофе и предложила чашку Тому.

— Эта игра какая-то слишком легкая, даже примитивная! Не понимаю — чем она могла тебя привлечь? — Сев напротив Тома, Николь внимательно разглядывала кубики. О, с такой игрой она вполне справится!

— Каждая игра интересна по-своему, Николь, — тихо сказал Том, сосредоточиваясь на башне. — Впрочем, тебе не надо объяснять, не так ли?

Более чем прозрачный намек. Да, действительно, для Тома она сама была всего лишь пешка в игре — ни больше ни меньше…

— Твой ход, — сказал он после того, как мастерски вынул первый кубик и поставил его наверх.

— У тебя преимущество — ведь ты уже играл в дженгу, — сказала Николь, раздумывая, какой кубик вынуть. — Но я способная ученица и, главное, не хочу проигрывать. Хотя тебе не надо это объяснять, правда?

Он негромко засмеялся, и смех его эхом отозвался в жарком ночном воздухе. Позже, когда Николь уже лежала в постели, в ее ушах еще долго звучал этот смех…

Николь проснулась и застонала в подушку, но вдруг вспомнила: сегодня воскресенье! А воскресенье — день особый и одинаковый повсюду.

Абсолютная тишина. Умиротворение. Отдых.

Если бассейн свободен, она не прочь искупаться. Потом прогуляется по усадьбе и постарается отвлечься, потому что в последние дни была слишком напряжена. Работа отбирала все силы, да еще эти незнакомые новые чувства, с которыми она пыталась справиться, тоже давали о себе знать.

Все это ей ни к чему, рассуждала Николь, надевая шорты и майку поверх купальника.

— А, Мэгги! — удивленно воскликнула Николь, выйдя из дома. А ведь она ожидала увидеть за столом во дворике Тома. — Где Сара?

Мэгги оторвалась от журнала и зло посмотрела на девушку.

— Меня не волнует прислуга, — резко ответила она. — А если ты хочешь спросить, где Том, то я не имею об этом ни малейшего представления. Рэндаллы куда-то уехали, вот почему я здесь.

Она швырнула журнал на стол и встала. В белых льняных брюках и рубашке сафари Мэгги была воплощением элегантности. На изящной шее завязан шелковый платок с рисунком «под леопарда», голубые глаза холодны как лед.

— То, что я сейчас скажу, Николь Хастингс, предназначено только для твоих ушей. Слушай внимательно: никогда больше не смей выставлять меня подобным образом! Даже мысли себе такой не позволяй!