Закрыла глаза, глубоко, поглубже. По-особому. Так, чтобы сама душа этого места втянулась в легкие вместе с пылью летнего вечера. А теперь можно мысленно посмотреть… Картинка всплыла сразу. Белая тряпка, рваная и какая-то истерзанная, тонкая лодыжка, выглядывающая из-под нее. Рука, повернувшаяся так неловко. Кукольная, неживая рука. Такое же лицо с застывшей улыбкой и стеклянными глазами. И черный лоскуток маски рядом с прядью грязных, спутанных волос…

А вот другое тело, в сумерках, брошенное, как ненужная вещь. И пугающие пятна крови на белом корсете… И снова женское лицо с застывшей улыбкой и спутанные букли. Простое деревенское платьишко, задравшееся выше колен, — пошло и отталкивающе.

Картины менялись, менялись лица и позы, но место оставалось прежним, как и следы смерти на шее…

— Ну и что? — Алек посмотрел на нахмуренное лицо подруги. — Мне до конца жизни искать в Интернете для тебя серебряный доллар?

— Да за такое надо золотой давать, — пробурчала Елена. — Блин! Сколько же их здесь было?

— Все так плохо? — Он взял ее за руку в знак сочувствия.

— Угу. — Елена гулко сглотнула. — Черт, горло саднит.

— Идем в салон, — он потянул ее к магазину подарков. — Там найдем воды.

В таком заявлении полностью отсутствовала логика, но дорогая подруга не сочла необходимым поиронизировать по этому поводу, хотя слова подходящие были, но очень хотелось покинуть это жуткое и травмоопасное место. Как ни странно, в салоне вода нашлась сразу. Газированная, между прочим. Елену заботливо усадили в шикарное кресло из обожаемого ею ротанга и принесли высокий бокал удивительно синего стекла, в котором в лучах света появлялись рыжие огненные всплески. Она поблагодарила милую девушку-продавца королевским кивком и тут же схватилась за сотовый, пытаясь при этом еще и пить.

— Ой… Гелла? — Естественно, она чуть не перепутала, что подносить к уху — бокал или телефон. — Ага, и еще раз привет… У тебя ручка под рукой? О да, все мои каламбуры до жути удачны! Пиши давай! Надо выяснить, что это за рухлядь на рыночной площади и как много тут находили трупов и когда находили. А кому сейчас легко? Что? Мокрые трусики? Ну, это не повод, чтобы отлынивать от работы. Что? Ну так сними их! Андрик не оценит? Чушь! Он оценит. Но не увлекайся. Работать, работать и еще раз работать… — Она нажала отбой и оценивающе посмотрела на бокал. — Какая прелесть! Девушка, а у вас сколько таких?

Алек чувствовал себя несчастным. Он устал, плавился от жары, у него гудели руки и ноги. Многочисленные пакеты мешали при ходьбе. Обычно Алек не отличался расточительством, но иногда на него находило «покупательское» настроение. Вообще-то во всем была виновата Елена. Она стала скупать все, что попалось на глаза в этом магазине. Глядя на нее, и Алек решил без покупок не уходить. Да еще и цены в магазинчике были на удивление низкие, не то что в том же «Подаркофф», не в укор леди-художнице сказано.

В результате Алек тащил под лучами палящего солнца пакеты с Елениными приобретениями: бокалами, круглым настольным зеркальцем в стиле мачехи Белоснежки, двумя псевдояпонскими веерами и тремя горшками под цветы. Последнее он купил, повинуясь неясному приливу вдохновения. Вот поставишь такой ящичек этнической окраски, в него напихаешь какой-нибудь колосящейся травы да ленточкой перевяжешь. Красиво! Один ящичек он хотел поставить дома, другой — в Еленином кабинете, то есть на своем рабочем месте, а последний… он собирался подарить художнице. И конечно, у него хватило глупости поделиться планами с лучшей подругой. В результате, под завязку загруженные, они прямо из магазина отправились обратно на луг — собирать колоски для подарка. Дарить ящик, так сразу с травой! Елена даже специально приобрела все в том же салоне две пары симпатичных ножниц, выполненных под старину, с литым цветочным узором вокруг колец. И ко всем прочим страданиям Алек прибавил еще и ноющую боль в ладонях от мозолей. Ножницы были красивыми, но ужасно неудобными в обращении.

Но конец страданий был близок, они с дорогой подругой подходили к воротам усадьбы.

— Ты как-то неважно выглядишь, — с наивным беспокойством обратилась к нему Елена.

Он мог бы сказать многое…

— Устал. — И как всегда, Алек ее пожалел. — Голова болит.

— У меня тоже, — поделилась Елена. — Это от солнца. А как ты собираешься вручать ей горшок?

Алек чуть не переспросил: кому?

— Я об этом сейчас не думаю, — признался он жалобно. — Сейчас все мои мысли занимает только диван в гостиной твоего ухажера.

— Я согласна даже лечь на пол, — пожаловалась она в ответ, жизнерадостно размахивая еще одним пакетом, куда упаковали какие-то шмотки и остальной «женский хлам». — На коврике. А рядом пусть кто-нибудь поставит холодное пиво.

— В тазике, — усмехнулся Алек.

— Точно, — покладисто согласилась Елена. — Чтобы голову высоко не поднимать… Вау!

Тут она резво рванула вперед, мгновенно позабыв про смертельную усталость. Алек с удивлением и некоторым негодованием смотрел, как его дорогая подруга подлетает к непонятного вида дядьке и радостно кидается ему на шею, послушно подставляя щеку под поцелуй.

— Юрчик! — вопила Елена, пытаясь задушить дядьку в объятьях.

Алек окончательно сник. Он ее терял. А впереди еще несколько метров до коттеджа. Тяжело вздохнув и обиженно сопя, он пошел дальше, стараясь не слышать радостных воплей предательницы.

А люди кругом отдыхали. Кто-то чинно выхаживал у ворот в усадьбу, кто-то лениво курил на ступеньках крыльца под высоким навесом. Когда Алек свернул за угол, то увидел плетеную беседку, недавно поставленную резвыми подчиненными Андрика. Там отдыхали за ротанговыми столиками, попивая холодные напитки. И ближе всех, в гордом одиночестве, с книжкой в руках и каким-то желтым соком в бокале сидела Она. На этот раз на девушке не было тюрбана из шарфика. У нее оказались темно-русые волосы с рыжиной, вьющиеся, не слишком длинные. Она собрала их в хвост на затылке, но парочка прядей выбились из прически. Смотрелось это мило. Алек никогда не читал женских романов и не знал, что мужчины должны остро реагировать на такие вот случайные «завлекалочки». Но он среагировал и без подсказок. Даже не успев еще нормально подумать, что он делает, Алек шагнул к столику.

— Здравствуйте! — И он тяжело опустился на соседний стул.

— Привет, — отозвалась девушка немного оторопело.

Алек засмущался, но все же украдкой бросил взгляд на ее лицо. Как ни странно, она не носила солнцезащитных очков. На ней были самые простые, с прозрачными линзами. Он поймал себя на глупой мысли, что надо обязательно запомнить цвет ее глаз, чтобы друзья больше не мучили его этими вопросами. Глаза у художницы были серые. Дымчатые с темными крапинками. Красивые. И серьезные.

— Был в магазине, — сообщил Алек. — Это вам.

И взгромоздил на стол свой ящик с травой.

— Она высохнет, и будет красиво, — продолжал он, чуть расправляя колоски.