И тут Аврора заметила, что у нее дрожат ноги — трясутся, как желе, но Даша уже понукала:

— Чего встала? Иди!

И они уже поднимались по ступенькам, стучали молотком в дверь и прислушивались к шорохам и скрипам внутри дома, которых было немало. Наконец, когда они уже стали зябнуть, дверь отворилась, и на пороге показалась женщина средних лет. Цыганка с копной небрежно утянутых в хвост пышных волос, с заспанными глазами была одета в такой откровенный топ, что Аврора даже скорчила гримасу. Грудь то ли пятого, то ли шестого размера кое-как держалась в тоненькой прозрачной маечке, а на широких бедрах женщины трещали джинсы с заниженной талией, из которых выпирало загорелое пузо.

«Ну и тетя у Даши!» — удивилась Аврора.

— Мать твою! — Цыганка выпучила глаза.

— Привет! — Даша швырнула сумки в прихожую и легла на грудь женщины.

Они смачно расцеловались, после чего Даша представила Аврору.

— А это Нина, наше все, — сообщила Даша подруге, придерживая Нину за талию. А затем совсем другим тоном поинтересовалась у «нашего всего»: — Как она?

Нина развела руками.

— Она и так не в себе, а сейчас просто… — Цыганка выразилась, не смущаясь. — Сама увидишь.

«Значит, это не тетя», — решила Аврора.

В то время как Нина и Даша полушепотом обсуждали состояние тети, Аврора огляделась. Отделка особняка была бы роскошной, если бы… если бы не создавалось впечатление, будто хозяева когда-то давно сильно разбогатели, а потом вдруг то ли разорились, то ли вернулись к прежнему, довольно скромному достатку. Картины в пафосных, здоровенных рамах, украшавшие холл, потемнели настолько, что местами невозможно было разглядеть, что же на них нарисовано, а позолота на рамах обветшала и кое-где осыпалась. Каменные ступени широчайшей лестницы, что вела наверх, затерлись — стали похожи на потрескавшийся асфальт. Мебель, некогда, видимо, очень дорогая, с искуснейшей инкрустацией, выглядела так, словно вот-вот развалится.

Даша, кажется, тоже заметила плачевное состояние дома и загрустила.

— Дом скучает… — вздохнула она.

— Да уж, — подтвердила Нина.

— Что же теперь со всеми вами будет? — тревожно спросила Даша.

Нина закатила глаза.

— Сходи к ней, — посоветовала она.

Даша кивнула Авроре, и они поднялись на второй этаж. Пол наверху был не каменный, как в прихожей, а деревянный. Паркет аж посерел от старости и был такой противный, что умелый рисунок почти совсем скрылся под вековой грязью. Даша быстро прошла по коридору до упора, остановилась перед потрескавшейся дверью, чтобы постучать, но передумала и молча распахнула створки.

Аврора, заглянувшая в комнату, от удивления даже икнула. Посреди очень большого помещения валялась в прямом смысле гора одежды. Как будто сюда вытряхнули целый склад: пальто, шубы, платки, брюки, платья, блузки, сумки… Со стен свисали обои — казалось, их начали отрывать, как перед ремонтом, но на полпути передумали. Правда, кое-где к стенам приклеили образцы ткани — желтой, бледно-зеленой, голубой. На полу валялся отрез розовой материи в цветочек, а кушетка, обтянутая темно-лиловым шелком в фиолетовую полоску, была распорота в клочья.

Посреди этого бедлама стояла женщина в белом халате с гагачьей оторочкой и ярко-блондинистом парике. Она уставилась на Дашу, швырнула в сторону «Космополитен», развела руками и спросила:

— Ему этого хотелось? Вот так? У тебя есть бензин? Сучка Нина спрятала ключи от гаража! Бензин можно заказать по телефону? Кстати, какого черта ты приперлась? И что за чучело с тобой?

Она плюхнулась на разоренную кушетку и прилегла, положив правую руку тыльной стороной на лоб.

— Мила! — бросилась к ней Даша. — Зачем тебе бензин?

Даша села на кушетку рядом с тетей и погладила ее по голове.

— Хочу сжечь все это барахло, раз старого извращенца привлекают болонки в стиле Барби и Малибу! — прошипела Мила.

— Но… — начала было Даша.

— Ты видишь, что происходит?! — воскликнула тетушка и вскочила с кушетки. Сорвала парик, под которым оказались длинные черные волосы.

Аврора заметила, что тетя удивительно красива: тонкое бледное лицо, карие глаза с поволокой, аккуратные припухлые губы. Просто совершенство — на нее хотелось смотреть до бесконечности.

— Ты поняла, что происходит с домом? — У Милы, кажется, начиналась истерика. — Сначала дом, потом я, затем Нина… И что? Я умру старой и безобразной только потому, что грязный похотливый развратник меня больше не любит?!

Даша огляделась, схватила со стола стакан с водой и выплеснула ее тете в лицо.

— А! О! — задохнулась Мила. — Дура! Это же водка…

— Да ты пьяная! — расхохоталась Даша.

— А ты — тупица! — фыркнула Мила. — Спохватилась… Сразу что, не ясно было? Я же на ногах не держусь!

Даша вздохнула, обняла тетю, погладила ее по голове и увела из комнаты. Минут двадцать Аврора ошивалась в холле, от нечего делать пытаясь рассмотреть портреты, но вскоре решила: раз за ней никто не ухаживает, нечего миндальничать — и прошла по дому, ища свободную комнату. Двери справа от входа были заперты. Слева Аврора обнаружила большую комнату, разделенную на две части открытым камином: со стороны озера она была столовой, со двора — гостиной. Камин был просто гигантский — таких девушка даже представить себе не могла, а по обе стороны от него стояли одинаковые красные кожаные диваны. В остальном убранство было довольно мрачным: темно-коричневая, почти черная мебель — массивная, готическая, гнетущая, резные кресла, длиннейший обеденный стол, а в гостиной — кресла с высоченными спинками, лампы на тяжелых бронзовых основаниях и тяжелые столики с таким, мягко говоря, затейливым орнаментом, что невозможно было разобрать — то ли мастер изобразил древние мифы, то ли какую-то вполне современную порнушку.

Вторая дверь комнаты выходила в коридор. Многие двери были закрыты, и в конце концов Аврора очутилась на кухне, которая ее несказанно удивила. Кое-как оштукатуренные стены, столы из грубого, плохо отесанного дерева и множество глиняных кувшинов: некоторые почти в человеческий рост, другие не больше десяти сантиметров в высоту, третьи на литр, но их было так много, и все они, были, похоже, сделаны вручную, что Аврора не могла взять в толк, откуда их вообще взяли и зачем они нужны. Посреди кухни располагалась плита — здоровенная печь со множеством чугунных конфорок, от которой сейчас шел такой жар, что у девушки сразу запылало лицо.

«Каменный век», — подумала она и тут услышала визг. Аврора страшно испугалась, обернулась и заметила женщину в платке и каких-то нелепых тряпках. Это она взвизгнула, увидев вошедшую девушку. Женщина была деревенская, это сразу бросалось в глаза: темная грубая кожа, никакой косметики, обветрившиеся руки, спрятанные под косынкой волосы, домотканые вещи…

— Простите… — извинилась Аврора.