Во второй раз Аврора решила все делать сама, но Витя заявил, что ему так неудобно, и снова все закончилось как-то нелепо. К тому же, как она поняла, секс его интересовал в лучшем случае раз в неделю, а с этим Авроре трудно было смириться. Они встречались месяц — Аврора все никак не могла согласиться с тем, что такой успешный, милый, остроумный и во всех отношениях приятный мужчина совершенно не интересуется сексом. Она вскоре начала тосковать по беззаботной холостой жизни: клубы, вечеринки, новые знакомства, жар плоти, флюиды, легкое помутнение в рассудке… И перевела их отношения в дружеские, а Витя, самое смешное, этого даже не заметил.

Аврора никак не могла понять, как люди могут жить без секса. Не монахи и католические священники, а обычные люди, которым вроде ничто, никакие запреты не мешают. Им неинтересно, что ли? Кстати, однажды и Жанна, любимая сестра, к несказанному восторгу Авроры, ляпнула спьяну, что секс ее не очень интересует, что ей все равно, есть он или нет. Аврора тут же про себя обозвала Жанну недотраханной стервой и даже немного успокоилась, внушив себе, что сестра — сексуальный инвалид и заслуживает сочувствия.

И еще. Знакомые девушки, которые уже несколько лет жили с бойфрендами или были замужем, жаловались, что секс происходит мало того, что нечасто, так еще и жутко неромантично — перед сном, в пижамах, под аккомпанемент программы «Детали». Аврора, которая ни с кем не жила дольше трех месяцев, с легкой паникой задумывалась о том, почему так: то ли у ее знакомых кончилась любовь, или человек действительно не способен желать всю жизнь одного партнера. А как же это… любовь до гроба — дураки оба? Шутка…

— Ты веришь в любовь на всю жизнь? — спросила она сейчас у Даши.

— Уже нет! — Даша усмехнулась и развела руками. — Как я могу, после всего того, что дядя сделал с тетей?

— А раньше верила?

— Конечно! — Даша затрясла головой. — Надо же во что-то верить? Какими бы были мои романы, если б я заранее знала, что мы расстанемся… друзьями?

— Ну… — От рома мысли у Авроры немного путались. — А как же твоя мама?

— У мамы другой темперамент. Ей нравится предсказуемость. Не понимаю как, но она кайфует от того, что все знает наперед.

— А тебя в семье действительно считают неудачницей?

— Ха! — Даша закатила глаза. — В нашей интеллигентной семье, в которой каждый второй — великий маг, а каждый первый нажил миллионы, я просто юродивая.

— Как я? — улыбнулась Аврора.

— Типа того. — Даша тоже расплылась в улыбке. — Поэтому мы и нашли друг друга.

— А почему ты не хочешь стать ученой или миллионером? — полюбопытствовала Аврора.

— Ну… — Даша скорчила гримасу. — Потому что не вижу в этом для себя смысла. Мне нравится моя жизнь.

Аврора поджала под себя ноги, положила голову на подлокотник и поняла, что глаза у нее слипаются. Она зевнула, сквозь дрему почувствовала, что Даша накрывает ее чем-то теплым и пушистым, и провалилась в сон.

С утра Аврора обнаружила, что спит в одежде под мягким пледом из нежной, как пух, шерсти, Даши в комнате нет, а на столе лежит записка: «Умывайся, спускайся вниз. Тебя ждет омерзительный завтрак».

Аврора протопала в ванную, приняла контрастный душ — без всякого на то желания: просто из крана шпарила то горячая, то холодная вода, намазала кожу странным сиреневым кремом и не без труда (наверное, сказывалось похмелье, все-таки они с Дашей вчера от души приложились к рому) спустилась на первый этаж.

В столовой сидели Даша, Нина и немного повеселевшая Мила. Мила хлебала какую-то кашку, а Даша с Ниной, демонстративно отодвинув полные тарелки, пили кофе и закусывали остатками гусиного паштета и свежими лепешками.

Когда Аврора вошла, Мила швырнула на стол ложку и рявкнула:

— Не понимаю, почему я не могу выпить коньяку?

— Ты на часы смотрела? — поинтересовалась Даша. — Сейчас одиннадцать утра.

— Если бы я еще не ложилась, было бы самое время! — отрезала Мила.

— Пока мы не прекратим жрать эту мерзость… — Нина взяла тарелку, понюхала кашу, скривилась и снова отставила тарелку подальше, — ты не выпьешь ни капли спиртного!

— Но это здоровая и энергетически чистая еда! — чуть не со слезами на глазах воскликнула Мила. Можно было подумать, что она и сама уже не рада, что притащила сюда троглодитку, а теперь не решается отступить от принятого решения.

— Это гадкое деревенское пойло! — закричала Нина, вылетела из-за стола, но скоро вернулась с тарелкой, в которой лежали крошеные пирожки, тарталетки с салатом оливье и маленькие бисквитные пирожные.

— Приятного аппетита! — с вызовом пожелала она, грохнув тарелкой об стол.

Даша и Аврора набросились на угощение. Даша хлопнула себя по лбу, схватила серебряный кувшин, налила из него нечто зеленое в стакан и протянула Авроре:

— Выпей, похмелье снимает в секунду.

Аврора понюхала — пахло тархуном и огурцами. На вкус напиток оказался так себе, но зато он каждую клетку тела наполнил свежестью и здоровьем. Вытряхнув в рот последнюю каплю, Аврора поняла, что нет больше ни тумана в голове, ни вялости, ни тошноты — она почувствовала себя так, словно весь вчерашний день дышала свежим воздухом, катаясь на лыжах.

Тем временем Мила отодвинула кашу, положила голову на стол и застонала. Некоторое время девушки ждали, что она поднимется и что-нибудь скажет, но Мила так и лежала на столе, пока Даша к ней не подошла, не оторвала от столешницы и не откинула на спинку стула.

— Что?! — потребовала Даша.

— Я страдаю… — взвыла Мила. — Этот сукин сын разбил мне сердце… Осколки врезаются в тело и причиняют невыносимую боль… — Она вырвалась из рук Даши и опять рухнула на стол.

— Кстати, я не поняла, а что с домом? — спросила Даша.

— Дом тоже страдает, — пробурчала тетушка. — Мы вложили в него душу, и он чувствует, что все плохо…

Даша села рядом и погладила Милу по голове. Та неожиданно воспряла, вскочила со стула и завопила:

— Оказывается, все, что ему нужно, — блондинистая овца в рюшечках, которая откармливает его борщом и пельменями! И знаете что? Пошлость его убьет! Он будет как все — толстым, лысым и… рогатым!

— Пофеу эфо? — с набитым ртом спросила Нина.

— Потому что такие простушки не способны испытывать возвышенное чувство всепоглощающей страсти! — кричала Мила. — Они не способны рыдать от чувств, не способны жестоко мстить за оскорбленные чувства и никогда — никогда! — не заболеют от неразделенной любви!

— Ну… — Нина запила пирожок, — у тебя и представления…

— А как, ты думаешь, мы прожили двести лет? — зашипела Мила. — Да знаешь ты, сколько бессонных ночей я провела, когда мое сердце билось от страсти? Ты хоть понимаешь, какая сладкая боль пронзала мое сердце, когда я видела, как красив и сексуален Кирилл? Ты знаешь вообще, что я чувствовала, когда он просто подходил ко мне и клал руки на мои плечи? О, сколько проклятий я наслала на тех, кто посмел только посмотреть на него!