В этот момент Гоша со всей силы закрывает дверь. Она ударяет по лицу мужчины, вбивает его виском в косяк, и тот, закатив глаза, с грохотом падает на пол.

— Боже мой, Гоша, — вырывается у меня, пока я гляжу на тело, — мне конец.

Особенно, когда Садаев узнает, что я попыталась сбежать и убила дверью его верного пса. Он точно меня пристрелит.‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Парень приседает на корточки и щупает пульс у маньяка.

— Жив вроде, — констатирует он, — нет больше твоей проблемы, Диан. Пошли скорее.

Он хватает меня за руку и тянет к выходу. На ватных ногах я прохожу за ним через ресторан, на кухню, под удивленными взглядами и слушая крики поваров. Каждую секунду я жду, что кто-нибудь нас остановит, схватит, или вообще пристрелит Гошу. Но он открывает окно, выпрыгивает наружу, а потом ловит меня. Мы оказываемся на другой стороне ресторана и бежим дальше, ныряя в узкий переулочек.

Гоша отказывается ехать на общественном транспорте. Он ведет меня какими-то странными путями, через дворы, мимо промзоны, пересекает по диагонали парк, не стесняясь ломиться сквозь кусты и топать по газону, ломая ровную и аккуратно стриженную траву.

В конце концов мы заходим в подъезд какой-то «сталинки». Гоша приводит меня в квартиру на первом этаже — с весьма бедным ремонтом, запахом пыли и книг. Закрывает дверь и протяжно вздыхает.

— Вот и спасли тебя, Диан.

Я все еще не верю, что это произошло так просто. Но поддаюсь порыву чувств и крепко обнимаю Гошу, пытаясь сдержать тошноту от его дурацкого одеколона, который он, похоже, одолжил у дедушки.

— Спасибо, Гоша.

— Это квартира моей прабабушки, — произносит он, поглаживая меня по спине, — поживи пока в ней. Я привезу тебе еду и витамины. Какие лучше для беременных?

Меня словно током прошибает и я резко отстраняюсь от Гоши, хмуро глядя на него.

— Гош, — говорю я, — спасибо. Я заплачу тебе за аренду. Ты не должен помогать мне просто так, и лучше бы тебе вообще держаться от меня подальше, пока все не устаканится. Не надо витаминов, обойдусь. Пожалуйста, езжай домой. Я переживаю за тебя!

— Я действительно должен уехать, — парень делает бровки домиком, и мне хочется стукнуться головой об стену от этой милой мимики, — у меня сейчас пара по информационной безопасности и курсач. Но я вернусь вечером.

— Зачем ты мне помогаешь, Гош? — тихо интересуюсь я, — правда, скажи? Я изменила тебе. У меня будут дети. Тебе всего двадцать лет, и ты достоин лучшей девушки.

Он едва улыбается.

— Диана, в мире, кроме выгоды и комфорта есть другие вещи, которые стоит в себе взращивать. Например, сострадание. Порядочность и доверие.

— Гоша! — восклицаю я, — кончай читать всякие эзотерические книжки! Ты уже ненормально добрый!

— До вечера, Диан, — он, проигнорировав мой вопль, отдает мне ключи, отворачивается, и выходит из квартиры. Я сжимаю холодную связку в ладони так сильно, что она впивается мне в кожу. Ну почему Гоша такой? Без него я бы пропала, но совершенно не хочу ломать ему жизнь.

Все, на что мне хватает сил — это доплестись до первой же комнаты и упасть на старый, облезлый диван, накрытый зеленым пледом. Я сворачиваюсь в клубочек и закрываю глаза. Сегодня у меня силы кончились быстрее, чем обычно.

Тошнота отступает со временем и я проваливаюсь в беспокойный, темный сон. Мне кажется, что я плутаю посреди ночи по городским улицам, убегая от кого-то. Его лица я не вижу. Темная фигура преследует меня, грязная крыса выскакивает из-за угла, едва не цапнув меня за ногу, и я, взвизгнув, спотыкаюсь и падаю.

Сон растворяется, словно дымка, прежде чем я падаю там на асфальт, и прежде чем преследователь настигает меня. Однако сердце тревожно сжимается, и гулко стучит в груди: я слышу над собой тихое дыхание. Я не одна в комнате.

Закричав, я открываю глаза и подскакиваю, но в грудь мне упирается что-то холодное и железное.

— Не дергайся, — слышу я тихий приказ. Бросаю взгляд вниз, и холодею, когда вижу пистолет, а потом смотрю на человека. Он мне абсолютно незнаком. Но от него пахнет смертью. Тяжелым и затхлым воздухом. Комната тонет в абсолютной темноте, но я вижу, как ненормально блестят глаза мужчины напротив.

— Кто вы?! — вырвается у меня.

— Чшшш, — слышу я шепот. Прямо перед лицом вспыхивает фонарь. Дьявол, будто бы атомная бомба взорвалась — настолько глазам больно. Ахнув, я закрываюсь руками.

— Похожа, — слышу я голос незнакомца, — забирай.

— Куда?! — спрашиваю я, когда меня странно аккуратно берут под локоток и заставляют подняться с дивана. Спросонья меня покачивает, голова немного кружится, и поэтому я не могу даже сопротивляться. Только задавать вопросы и панически вертеть головой, рассматривая вспыхивающие вокруг круги, — вы кто такие? Куда вы меня ведете?

— К тому, от кого сбежала, — следует лаконичный ответ.

— К Садаеву, — цежу сквозь зубы я. Недолго же пробегала. Даже поспать не успела.

— Да нет. К твоему отцу.

Меня прошибает будто током. Нет! Какого черта? Я пять лет скрывалась и с удовольствием не стану встречаться с отцом еще лет пятьдесят. Но меня неумолимо ведут по темноте к входной двери Гошиной квартиры. За ней будет подъезд, а потом меня просто посадят в машину, и прощай, свобода.

Я не знаю, что папочке внезапно понадобилось от меня, но я изо всех сил начинаю вырываться из захвата незнакомца. Пытаюсь упасть на пол, упираюсь ногами, стуча ими по паркету, но все бесполезно. В конце концов меня просто отрывают от пола, схватив за талию и закидывают на плечо, больно ударив об него животом.

— Урод! — кричу я, и бью его кулаком по почкам. Похититель вздрагивает, рычит на меня матом, сбрасывает меня с плеча, и, развернув спиной к себе, просто тащит за шкирку.

— Чтоб ты кровью писал, — желаю ему я от души. И начинаю визжать, когда мы выходим в подъезд. Эхо от моего вопля проносится по этажам. Меня быстро затыкают ладонью и выносят на улицу, пока я глупо болтаю ногами в воздухе, задевая голыми ступнями кусты сирени.

По крайней мере, я пыталась.