— Мам, я поел!

Дёргается и отскакивает на другой конец дивана. Часто моргает, хлопая длинными ресницами, приходя в себя.

— Молодец, — голос севший и хриплый.

— Я пойду иглать к себе?

Арина кивает, не сводя с меня взгляда.

— Ты голоден? Я приготовила пасту с соусом болоньезе. И не собиралась лезть в твои дела, просто хотела позвать кушать.

В момент, когда девушка разворачивается к плите, я подхожу к ней, воплощая в реальность фантазию.

— Клык, — старается вырваться из объятий, но впереди плита, а сзади я. Ей не выбраться.

— Разве ты забыла, я могу обнимать тебя столько, сколько хочу.

Утыкаюсь подбородком в её плечо и замираю. Ничего не делаю, только чуть крепче сжимая в кольце рук. Даю время привыкнуть к моей близости, а затем одной рукой пробираюсь под футболку.

Ласкаю кожу, поднимаясь выше, к самой груди. Дышит чаще, практически толкаясь грудью в мою ладонь и тихо стонет, когда сжимаю. Цепляется пальцами за плиту, но всё равно откидывается мне на грудь, опираясь.

Её кожа горит у меня под пальцами и второй рукой спускаюсь вниз, легко проникая за пояс широких джинс. Ласкаю сквозь промокшую ткань трусиков. Блять, такая влажная и горячая.

— Клык, нам не стоит.

Говорит, а сама толкается навстречу пальцам, не сдерживая стонов.

— Ты слишком мокрая для той, кому не стоит.

Разворачиваю к себе, желая впиться в желанные губы. Но Арина использует это как шанс и проскальзывает под моей рукой, отходя. Часто дышит, одёргивая футболку.

— Нам. Не. Стоит.

Ставит еду на стол и ведёт себя так, будто ничего не случилось. Будто не стонала в моих руках пару секунд назад. Только красные щёки и блестящие глаза выдают.

Блять. Доводит до грани, а затем играет в динамо. Член больно упирается в джинсы, не получив желанное разрядки. Она правда не понимает, как влияет на меня или просто играет в недотрогу? Намеренно показательно поправляю его, ловя смущённый взгляд девушки.

Смотри, малышка, что ты со мной творишь.

— Я тебя не понимаю, — честно признаюсь, усаживаясь за стол.

— Я тебя тоже, — накручивает спагетти на вилку, и совсем не смотрит на меня. — Но это не должно больше повторяться. Слышишь? Я работаю твоей няней.

— Блять, Арин, мне тридцатник скоро.

— Не важно. Я не сплю с теми, с кем работаю.

— Приняла бы предложение и не работала бы.

Девушка хмурится, сильнее сгорбившись над тарелкой.

Точно, об этом. Мне стоило придумать, как вывести девушку из себя и заставить уехать. Чтобы я мог заниматься своими делами, а не проворачивать схемы, прячась по углам. В своём же доме!

Но сегодня можно спустить это на тормозах. Просто поужинать и поговорить, а завтра начать думать, почему она так цепляется за эту работу и что ей нужно.

— Ладно, — примирительно улыбаюсь, надеясь, что не выгляжу, как хищник. — Давай просто поговорим.

— О чём?

Мне нужно узнать о ней больше, найти слабые места. Спросить о прошлом, возможных знакомых и проверить вариант, не подослал ли её кто-то специально. А ещё узнать больше о том будущем трупе, который посмел тронуть её.

Но кроме этого мне просто хочется узнать её. Что у неё в голове, какие мысли заставляют хмуриться. Почему она отталкивает, хотя прекрасно видно, что сама хочет меня.

Слишком много вопросов.

Поэтому выпаливаю первое, что приходит в голову.

— Кто отец Алека?

Арина

Кто отец Алека?

Я застываю, не донеся вилку со спагетти до рта. Осмысливаю вопрос и прикрываю глаза. Это не то, что мне бы хотелось слышать и обсуждать. Почему нельзя было спросить о хобби, детстве или университете?

— Какая разница? — во рту пересохло и трудно дышать. — Ну назову я тебе его имя, что это тебе даст?

Аппетит пропал, но насильно пихаю в себя куски фарша, понимая, что иначе не поем. Еда застревает в горле и вызывает отвращение, но упорно продолжаю самоистязание.

Разговоры о сыне всегда тяготят меня, не зависимо — о хорошем или плохом. Каждый раз думаю о том, что могла бы быть лучше, умнее, ответственное, что у Алека могла быть другая мать, с которой у него было бы светлое и яркое будущее, а не те крупицы, которые я могла ему дать.

Тишина ощутимо нависает в помещении, как незримый туман, окутывая собой все. Даже стук вилок раздаётся приглушённо, словно из-за толщи воды или ваты.

— Не имя, — мужчина словно не замечает неловкости. — Просто кто он, часто ли видитесь, как произошло, что ты забеременела в семнадцать.

— Это всё в прошлом, его нет в моей жизни. Какой смысл? Зачем тебе это знать?

— Мне просто интересно узнать тебя поближе. Да и вдруг он серийный убийца и ты тут скрываешься от него? Мне надо знать, чтобы я мог защитить тебя.

Защитить? Знает меня день и собирается защищать от, как там, серийного убийцы. Я усмехаюсь такой глупой фразе. Мне становится смешно. Я сама привыкла справляться со всем, нечего мне помогать.

— Не нужно меня защищать. Не от кого. Мы познакомились в ночном клубе, так же, как и с тобой.

Привычная, заученная до каждой запятой ложь, срывается с губ, а сознание заволакивают воспоминания.

— Мне жаль, я не должен был этого говорить, — парень, которого Янчик окрестила Красавчиком, присаживается рядом, протягивает салфетки и берет за руку. От прикосновений мурашки и сердце на тысячи частиц. — Все говорят, что с юмором у меня плохо.

— Но твои друзья смеялись, так что, видимо смешно. А остальные не отреагировали лишь из-за шока. Думаю, имя чудачки ты уже узнал. Все хорошо, переживу.

— Я верю тебе, но все еще сожалею. Как на счет кофе и кино в качестве извинений?

Растягивает губы в широкую улыбку, легким движением утирает слезы и смотрит так, будто красивее меня никого не видел. А мою душу пронимает страх, что он смотрит на девушку позади, что это очередная шутка, чей-то спор.

— Не пью кофе, — голос злобный и строгий. Что-то внутри дрожит, когда на его лице появляется разочарование и растерянность, словно не понимает моего отказа. Улыбаюсь, искренне, впервые за два года и сжимаю его руку в своей. — А вот зеленый чай обожаю.

— Я не знала его до этого, не видела после.

Снег пластами ложиться на землю, заставляя постоянно отряхивать волосы. Коньки слушаются все меньше, и только Красавчик удерживает от падения на лед. Тихие слова и горячие дыхание опаляют кожу.

— Не вздумай упасть.