Он отдал приказ, а его люди должны выполнять. Так получается? И что они… они найдут и убьют Катю? А Арман? И его тоже вместе с Дитмаром? Просто потому, что отец приказал? Мне почему-то становится невыносимо больно. Скорее не от того, что отец оказывается таким, а оттого, что я все это время ходила в розовых очках. Эдакая несмышленая девочка, не понимающая, или не желающая понимать, что именно делает ее отец. А ведь я думала, что у него бизнес. Не совсем честный, но и не такой, где убивают людей по одному приказу от того, кто стоит выше.

— Отец, — мой голос дрожит, и я сама не понимаю, как осмеливаюсь звать его.

Он останавливается и чуть оборачивается.

— Пошли, Карина, — он не ждет и шагает дальше, открывает двери и скрывается за ними.

Я же бросаю последний взгляд на Дитмара, который смотрит на меня… совсем не так, как отец. В его взгляде нет презрения, он с каким-то сожалением осматривает меня и кивает в сторону двери, как бы прося пойти за отцом. Я же прислушиваюсь к себе и пытаюсь понять, могу ли я это сделать. Могу ли просто переступить через три человеческие жизни и пойти с отцом, а потом… потом просто продолжить обычную жизнь, иногда сбегать в клубы, общаться с подругами и тусить в торговых центрах. Это возможно? Знать, какое чудовище твой отец и все равно идти с ним.

— Нет, — шевелю одними губами и делаю шаг к нему, но парни отца тут же преграждают мне путь.

— Не велено, — комментируют они. — Вам нельзя здесь находиться, выйдите из дома.

— Я никуда не пойду, так и передайте отцу. Если вы убьете его, вам придется пристрелить и меня.

Парень мешкается, явно не зная, как поступить, но после лишь кивает и достает телефон, видимо, чтобы посоветоваться с папой.

— Зря ты так, — хрипит Дитмар, сплевывая кровь на пол. — Он ведь и тебя не пощадит.

Я лишь мотаю головой. Несмотря на все, что произошло, я все еще любимая папочкина дочка. И он точно не сделает со мной что-то ужасное.

— Все будет хорошо, — я решаюсь подойти к нему в те мгновения, пока охранник решает вопрос с отцом.

Я не знаю, что тот прикажет. Силой оттащить меня и привести домой, оторвать от Дитмара и под руки вывести из дома? Он способен на все.

— Отойдите от него, Карина Станиславовна, — просит паренек, положив трубку. — Прошу вас, не перечьте нам.

— Пошел в жопу, — резко чеканю я.

— У нас приказ открыть огонь, — спокойно говорит он и поднимает пистолет.

— Открыть огонь по кому? По мне?

Парень лишь качает головой и быстро опускает пистолет, выстреливая. Пуля попадает Дитмару в ногу. Он дергается и злобно шипит, а еще смотрит на охранника так, будто тот уже без сомнений труп. Сейчас я жалею, что так и не научилась стрелять и драться, глядишь, была бы действительная польза.

— Уходите! — снова приказывает парень.

— Послушай, — я подхожу к нему ближе. — У Дитмара ведь есть деньги. Отпусти нас и мы заплатим тебе.

Я почему-то уверена, что он согласится, потому что первые минуты он ведет себя как-то слишком заинтересованно, да и смотрит на меня так, будто уже банкноты считает. Он не соглашается. Кроме того, он снова делает выстрел. На этот раз в плечо Дитмару, в ту сторону, где у него прострелена нога. Дитмар шипит скозь зубы и говорит, что он труп, но паренек лишь пожимает плечами и указывает на меня, давая понять, что я виновата во всем.

— Уходи, — быстро бросает Дитмар.

Я делаю шаг к двери, когда в комнату заводят Армана, а следом и Катю. Я не знаю, как они ее нашли, но она здесь. И смотрит на меня как-то то ли расстроенно, то ли неверяще. Я и сама не верю в то, что вижу и что происходит. Как страшный сон, мой отец стал тем, кто готов запросто отдать приказ кого-то убить и пристрелить, над кем-то поиздеваться. Какого бренда очки на мне были все это время и как Дитмару удалось их снять?

— Идите, Карина Станиславовна, иначе у нас приказ стрелять по девушке.

Парень переводит ствол на Катю, и я вижу, как Арман дергается в его сторону, за что тут же получает пулю в плечо. По тому, как сильно он сгибается пополам, а Катя вскирикивает, понимаю, что плечо у него уже раненое. И охранник отца точно знает это.

Мне больше не нужен толчок, я разворачиваюсь и ухожу из дома, надеясь и молясь, чтобы пока я поговорю с отцом, Дитмара, Армана и Катю не убили, а отец передумал. Не может же он, в конце концов, действительно приказывать это всерьез. Уже в машине, когда я забираюсь на заднее сидение, а дверь захлопывается и блокируется, понимаю, что папа не поможет. И у него точно все спланировано. Это точно не обычный приход, чтобы поговорить.

— Как ты можешь? — спрашиваю у него. — Катя невиновная девушка, а Арман… он… да и Дитмар.

— Заткнись, — под грохот падающих капель дождя, что начался, едва я успела залезть в машину, чеканит отец. — Ты как вообще могла, а? Ты Шереметьева, или кто? Ты сильной должна расти, стойкой, бороться за себя, а ты что сделала? Ноги перед ним раздвинула и жопой посверкала?

Отец поворачивается ко мне и смотрит так, как там, в квартире. Он даже заносит руку, чтобы ударить меня, но в последний момент сжимает ее в кулак и опускает на сидение.

— Я тебя с детства растил свой дочерью. Оберегал от дерьма этого мира, лелеял, как фиалку берег. И такова твоя расплата? Снюхаться с моим врагом? — он зло сверкает взглядом и тут же отводит глаза, будто ему больно на меня смотреть.

— А не из-за тебя ли я оказалась с этим врагом в одном доме? — резко выкрикиваю я и подаюсь вперед. — Это ты, ты виноват во всем, что случилось. И ты не можешь просто так взять и убить их. Они люди, папа! Пусть и враги, но люди.

— Они не люди. Они конкуренты, — жестко чеканит он. — Чем быстрее ты поймешь это, тем легче жить будет. Хватит пылинки с тебя сдувать, пора жизнь тебе показывать, доченька, — последнее слово он чеканит с издевкой. — Да и вообще… замуж тебе пора, там Леонид о тебе уже спрашивал.

— Забудь, — произношу я. — Я не выйду замуж за Зарецкого.

— А за кого собралась? За ебаря своего нового? Не будет этого, Карина. Забудь о том, что спала с ним.

— А минет, — с издевкой произношу. — Тоже забыть? Я твоему Зарецкому в красках опишу, как сосала Дитмару. Думаешь, он…

Договорить я не успеваю, потому что тяжелая ладонь отца впечатывается в мою щеку. Он с ненавистью смотрит на меня, а после сжимает подбородок пальцами до ослепляющей боли.

— Леонид невесту ждет. И попробуй что-нибудь вытворить.



Отец привозит меня домой. Но не в нашу квартиру в центре города, а в загородный коттедж, в который обычно ссылал меня, когда хотел проучить. За мной следуют двое огромных охранников, от которых пахнет табаком. У меня до сих пор болит щека после удара отца, он не захотел слушать меня и вышел из машины, когда я вновь начала говорить о Дитмаре и его брате с Катей. Он грязно выругался и пообещал устроить им медленную смерть, если я не заткнусь.