— Папа, ты ответишь на мой вопрос?

— Карина, я блять не розовыми шарами занимаюсь, — резко говорит он. — Ты что не знала, за какие деньги покупала одежду? Курорты? Какие деньги спускала на тусовки? — он раздраженно фыркает. — Я играю не всегда по-хорошему.

— Скорее, никогда, — хмыкает Дитмар, но на меня не смотрит.

— Хватит цирка, Дитмар, — произносит папа. — Я забираю дочку и ухожу, а тебя оставляю в покое, как тебе такой расклад?

— Не уверен, что верю тебе. И что Карина захочет уходить.

Дитмар по-прежнему не смотрит на меня, а ведь именно сейчас мне не хватает его взгляда. Мне нужно знать, что делать. То ли верить отцу и сделать пару шагов к нему, то ли поверить Дитмару и… и остаться?

— Карина? — отец вопросительно и чуть грозно смотрит на меня. Видно, что он хочет что-то сказать, но не знает, что именно. Молчит. И смотрит то на меня, то на Дитмара. — Ты что? — удивленно произносит он, когда я замираю в нерешительности. — Он вытрахал тебе мозги, я не пойму? — резко произносит отец. — Или так хорош в постели? — звериный оскал появляется на лице отца.

Я улавливаю какое-то движение со стороны Дитмара и слышу звонкий удар: у него выпадает пистолет. Успеваю развернуться к отцу и увидеть, как тот поднимает свой ствол. Он собирается убить Дитмара? Что происходит? Он не боится его людей, которые стоят сзади с пистолетами наготове? А Дитмар? Я слышу звук выстрела, а после чувствую, как Дитмар толкает меня и наваливается сверху, укрывая от пуль. Он что… закрывает меня собой?

Я толком не понимаю, что произошло и кто первым начал перестрелку, но я чувствую, как тяжелое дыхание Дитмара льется по моей коже. Он обнимает меня крепче, буквально вколачивая в свое железное тело, и тянет в сторону. Прячет и укрывает.

— Боже, — шепчу испуганно.

Я выдыхаю, когда Дитмар отстраняется и помогает мне сесть на пол. Он трогает мое плечо, чтобы я прижалась к стене, и беспокойно оглядывает. Он действительно переживает за меня? Вот сейчас же, да? Ему даже плевать, что происходит в соседней комнате, он первым делом увел меня из-под удара. А отец? Он не побоялся развязать стрельбу, когда я была рядом. Начал пальбу и позволил своим людям открыть огонь в замкнутом пространстве.

В сердце больно колет. Я кривлюсь и Дитмар тут дотрагивается до моего плеча.

— Задели? — спрашивает он напряженным голосом. — Где больно, малышка?

— Нет, нет, — мотаю головой и не могу толком ничего добавить.

Мне плохо и страшно. Одиночные выстрелы до сих пор звучат, а еще отборный мат и угрозы.

— Зачем ты вышла из укрытия? — бросает он и ругается. — Блять, Карина…

Он протягивает ко мне ладони и коротко проводит по телу. Осторожные штрихи, он наносит их своими сильными горячими пальцами. Проверяет мое тело и, кажется, чертовски боится найти на нем ранения.

— Я не ранена, — бросаю, собираясь с силами. — Всё хорошо, Дитмар.

— Нет, всё дерьмово.

Он зажимает мое лицо обеими ладонями и заставляет выпрямиться, заглянув ему прямо в глаза.

— Будь здесь, Карина, вообще не двигайся. Не добавляй мне проблем.

— Ты хочешь убить моего отца?

— Он сам себя хочет убить,

Дитмар усмехается и рывком поднимается на ноги. Он снова строго оглядывает меня, а потом к нему подскакивает кто-то из охраны. Дает новый ствол, Дитмар проверяет обойму и вместе с помощником возвращается в комнату. В огнестрельный ад, от которого у меня сжимается сердца. Я инстинктивно протягиваю руку, словно могу удержать его, и чувствую, как страх за него отдается глубоко внутри. Он все-таки небезразличен мне? Прошло так мало времени, а я уже переживаю за него? Причем по-настоящему.

Я зажимаю уши ладонями, когда накатывает новая волна из свинца. Выстрелы, чертовы выстрелы! Как ядовитые укусы! И выкрики, кто-то командует, а кто-то кричит, подстреленный. Я слушаюсь Дитмара и прикрываю голову, просто жду, когда этот ад закончится. И не знаю, за кого молиться. За отца или Дитмара. Меня поставили перед выбором, которого я не понимаю. Я не должна симпатизировать Дитмару, не так быстро и не теми методами, которые он использует, но я вновь вспоминаю, как он укрыл меня и вывел из-под огня. Хотя мог первым делом броситься за оброненным пистолетом и попробовать подстрелить отца.

Когда буря стихает, я отсчитываю до пяти и поднимаюсь на ноги. Жду, что Дитмар позовет меня, но этого не происходит. Обо мне вообще как-будто забыли. Я осторожно крадусь к арке, которая выводит в соседнюю комнату, и выглядываю из-за угла.

Судорожно выдыхаю, не зная, как еще реагировать.

Мне отчаянно хочется заплакать.

Я вижу кровь и упавших навзничь охранников. С двух сторон, люди моего отца тоже погибли. Но он все-таки выиграл. Он на правах победителя возвышается в центре комнаты, а его уцелевшие охранники бьют Дитмара. Они вколачивают его в пол, чтобы застегнуть наручники и заставить успокоиться.

— Не надо! — выкрикиваю, когда охранник замахивается, на его руке блестит кастет и меня выкручивает узлами, стоит только представить, как зверский удар обрушится на Дитмара. — Достаточно, вы уже схватили его.

Я улавливаю злой выдох отца. Заставляю себя посмотреть в его сторону и чувствую разочарование в его взгляде. Он смотрит на меня так, словно я стою в оборванном платье или вовсе в грязном. Со следами спермы… Он смотрит так, что мне хочется сжаться и отмыться. Мой отец всегда умел так смотреть, умел приказывать и прогибать, я научилась терпеть его жестокий характер и лишь иногда перечила ему. Копила злость, подчиняясь, а потом устраивала очередной бунт, который он с легкостью тушил.

— Не надо бить его, — бросаю отцу в лицо. — Он спас меня от пуль, ты же видел.

Я прохожу вперед. Опускаюсь на колени рядом с Дитмаром и с ненавистью смотрю на широкоплечего бойца папы, который не думает убирать ботинок с его плеча. Он специально издевается и показывает Дитмару, кто теперь тут главный. Хотя Дитмару плевать, он не выглядит как проигравший. Он просто-напросто не умеет это, с его волевым лицом и темным сумрачным взглядом хищника это невозможно.

Но ему больно. Он не показывает, но я чувствую шестым чувством.

— И что дальше? — спрашиваю, оборачиваясь к отцу. — Что ты думаешь делать с ним?

— Я думаю о том, что ему пора сдохнуть.

— Ты же не серьезно, — спрашиваю у отца, потому что даже представить не могу, что он просто вот так возьмет и убьет человека.

Он снова кривится, на этот раз не скрывая своего презрения ко мне. Видимо, ему все же неприятно, что я так переживаю за его врага, но а как по-другому? Разве можно безжалостно убить другого человека?

— Серьезно, Карина, — чеканит он, а после переводит взгляд на своих людей и приказывает: — Братца его захватите тоже. С нами поедет. И девку эту его найдите и пристрелите, слишком много узнала, — он отворачивается и тяжелой поступью идет к двери, даже не оборачиваясь.