Астахов опустил глаза и поднес сигарету к губам.

– Брат, да. – Он сделал глубокую затяжку. – Еб*чее падло! – выплюнул он, скривив губы.

– Так ты знаком с ним?

– Нет. Вроде матушка Ангелова нагуляла его с тоски от какого-то человека, а чтобы избежать позора ему же и сбагрила, обещая давать деньги, но как оно было на самом деле… Короче, после убийства твоего отца, когда Ангелов только начал строить свою империю, тот вроде объявлялся, мол, хотел контакт наладить или что-то в этом роде, но ничего не вышло. Вообще, я удивлен, что Роза его помнит.

Я не стала говорить, что про брата я узнала от Розы, но вот имя узнала от Алеши, но задумалась над тем, как Алеша мог знать его, если Астахов говорил про начало империи Бориса, а Алеша говорил мне, что работал на Бориса только три года.

Может, Кохан объявлялся еще раз, а Астахов просто не знал, ведь как мне помнилось, хозяин города вызывал волкодава только в особых случаях, и постоянно он при нем не находился, выполняя заказы на убийства в других местах.

А может имя написано было от самой Розы? Она ведь сказала мне, что видела Кохана, правда, не уточнив где и когда.

– Ты знаешь, где он? – спросила я.

– Если бы я знал, – хрипло и с угрозой ответил волкодав, – он был бы уже мертв. Эта гнида хорошо прячется, – добавил он.

– Думаешь, это он прислал ко мне гостя?

– Не знаю. – Астахов сжал остаток горящей сигареты в ладони и сполз по стене на пол. – Возможно. Я не должен был позволять тебе возвращаться сюда, – добавил он, выдержав паузу. – Не должен был…

– Спасибо, Григорий Георгиевич, – оборвала его я. Горло сдавило так, что мой голос прозвучал совсем низко.

Вот зачем он так? Зачем вынуждал меня снова выгонять его?

– Можете быть свободны, – заключила я, сухо всхлипнув.

Астахов ушел, оставив после себя едкий дым и привкус горечи во рту. Незаметно настала ночь, и пошел дождь, безжалостно наполнив тускло освещенную комнату мыслями, которые я обещала ей, когда сюда вернулась. И все они, конечно же, были о Никите.

В какой-то момент они стали невыносимыми, как и запах сигарет, оставленный волкодавом, и я, открыв балкон настежь, выключила свет в надежде уснуть, но стало только хуже: сон никак не шел, а каждый шорох с улицы будто оживлял не только мои мысли о сыне, но воспоминания о тех днях, что я провела в резиденции вместе с Борисом, да и вообще воспоминания о всей моей жизни.

Я видела лица, слышала голоса, ощущала запахи и прикосновения, слышала выстрелы и стоны, ладони потели, и в них я попеременно чувствовала вес пистолета.

Ближе к рассвету эта пытка начала подходить к концу, но на подходе была другая, и чем светлее становилось, тем отчетливее я видела Бориса. Он стоял у моей кровати и смотрел на меня тем своим задумчивым взглядом, который в свое время вызывал у меня странный трепет.

– Ну, что, Кира? Ты рада, что убила меня? – будто спрашивал он.

Я хотела ответить, что нет, что это не принесло мне ни облегчения, ни чувства какой-то завершенности, но не смогла даже пошевелиться, а новый шорох с улицы принес мне последний удар, и вместо Бориса я увидела незнакомого мужчину. Черты его лица были смазанными, но на руках он держал Никиту, и хотя я не видела его лица, я была уверенна, что на нем была победная улыбка.

Крик взорвал тишину, и я проснулась. Оказывается это всего лишь был сон, а крик принадлежал не Никите, а мне.

– Ей! Ты чего кричишь?

Я вздрогнула, мгновенно вернувшись в реальность. Голос принадлежал девушке, одетой в мотоциклетную экипировку. У нее были короткие темные волосы, запах ее говорил, что она была полукровкой, вооруженной пистолетом, спрятанным за пояс. А еще от нее пахло Астаховым.

– Что ты здесь делаешь? – сердито прохрипела я, вспомнив, что среди мотоциклистов волкодава были и женщины.

– Гришке надо было уехать, и он…

– Пошла отсюда! – в ярости взвилась я. Халат на мне разошелся, обнажив грудь с немного выступившим на сосках молоком.

Просто в голове не укладывалось, что волкодав свалил по своим делам, приставив ко мне свою подстилку.

– Быстро! – прикрикнула я.

Девушка кинула на меня неприятный взгляд и, вздернув подбородок, удалилась виляющей походкой.

Я поправила халат и провела по растрепанным волосам, приводя мысли в порядок. Я много говорила о неприязни, а то и ненависти к Астахову, но факт того, что он уехал, задел меня, как и присутствие его запаха на другой женщине, а также вынудил признать, что в своих чувствах к нему, не говоря уже о его чувствах ко мне, я совершенно запуталась, больше убеждая себя в чем-то, чем воспринимая то, что было на самом деле.

Я порылась в ящиках и отыскала золотой портсигар, который мне дарил Борис. В нем были сигареты и я, устроившись на балконе, закурила. Ночные видения усилили мои страхи, как никогда подчеркнув необходимость что-то решать и что-то делать.

Первой на повестке дня была встреча с адвокатом. Я прокрутила в голове нашу с ним предыдущую встречу и пришла к выводу, что она прошла грамотно, в смысле в строгой, рабочей обстановке. Сегодняшнюю я хотела провести в более непринужденной: хороший ужин, немного вина в компании красивой женщины и, авось, что-то, да сорвется с языка.

Вторым немаловажным моментом было оружие. Чистокровные волки не очень его жаловали, отдавая предпочтение когтям и зубам, но мое окружение такими достоинствами похвастаться не могло, и мне хотелось быть уверенной в том, что в случае чего им будет чем и из чего стрелять, кроме пустых пивных бутылок и мотоциклетных шлемов.

Также следовало позаботиться о топливе для вертолета и проверить внушительный автопарк, пылившийся в огромном гараже, в котором также находился и еще один сейф, код от которого, как и его наличие, мне подсказал Алеша в своем послании.

Что еще?.. Кохан? Да, брат Бориса.

Насколько я поняла из разговора с Астаховым, он пытался его найти, но безуспешно. Думаю, что Ибрагимов мог больше в этом преуспеть. Не то, чтобы это значило, что тогда я подложила бы туда бомбу или отправила бы снайпера, но знать, где Кохан чувствовал себя комфортно было важно, особенно учитывая, что мое местонахождение вовсе не было ни для кого тайной за семью печатями.

Когда я вернулась обратно в комнату, было уже семь утра, и Марта неуверенно топталась у туалетного столика.

– Доброе утро! – поприветствовала она меня. – Как у вас сегодня с аппетитом? – спросила она, скосив глаза на стакан с кефиром, который я вчера вечером так и не допила.

– Смертельно хочется кофе, – ответила я. – А еще… ммм… клубники.

Я невольно облизнулась, а пустой желудок забурчал в поддержку.

– К сожалению, у нас нет свежей клубники, – виновато улыбнулась Марта, – но кофе с тостами и клубничным джемом вам гарантирован. Сейчас принесу.