В 1618 г. дю Плесси, верный евхаристическому благочестию Католического возрождения, также подчеркивал важность частых причащений, решительным защитником которых поначалу и столь же решительным противником впоследствии был Сен-Сиран. Дю Плесси также заботился о распространении идеи верности Святому Причастию, что было характерно для знаменитого монастыря Пор-Рояль под управлением Себастьена Заме, до того как обязанности исповедника в нем принял на себя Сен-Сиран.[65] Заме также основал женский монастырь, известный как Общество Святых Даров.[66] Частые причащения и неотделимая от этого верность Святому Причастию ярко окрашивали общественные аспекты церковной жизни возрождения и были среди тех атрибутов, которые впоследствии янсенистское благочестие будет отвергать.

Поначалу не справившись с раздражением, вызванным несостоятельностью его попыток привлечь к себе внимание со стороны окружения Марии Медичи, дю Плесси впоследствии смягчил свой подход к подчиненным, в оправдание ссылаясь на свое здоровье. Обаяние и учтивость снова вернулись к нему, восстановилось и уважительное отношение к нему в епархии. Дю Плесси планировал новую атаку, но на этот раз на политическую власть. Его демарш, проведенный, несомненно, под руководством брата Анри, был, как мы теперь можем увидеть, не лишен определенного риска.

В конце 1611 г. дю Плесси попытался добиться избрания себя делегатом от церковной провинции Бордо на ассамблею духовенства, которая должна была собраться в Париже в мае следующего года. Он написал два письма Франсуа де Сурди, кардиналу-архиепископу Бордо, и послал ходатайствовать за себя своего друга Себастьена Бутийе, в то время бывшего каноником Люсонского капитула. Дю Плесси не преуспел в своем начинании, зато сам Бутийе был выбран представителем от низшего клира. Дю Плесси должен был присутствовать в парламенте на судебном процессе, касающемся епархиальных доходов, и в начале 1612 г. снова приехал в Париж. В марте 1612 г. — месяце, в течение которого дю Плесси, как мы знаем, читал проповеди при дворе, — он мог также присутствовать на соборе в Сане, созванном дю Перроном для того, чтобы осудить откровенный галликанизм Эдмона Рише, с 1608 г. главы (синдика) факультета теологии, который активно агитировал за независимость французской церкви от Рима.

По-видимому, дю Плесси пришлось внезапно покинуть Париж, отказавшись от приглашения прочесть проповедь в Лувре в Пасхальное воскресенье, для того, чтобы сообщить об угрозе восстания под руководством гугенотского лидера герцога де Рогана, женатого на дочери Сюлли. Его краткое возвращение в Париж в 1613 г., под предлогом повторного обсуждения с англиканскими священниками условий приема к нему на службу Ричарда Смита, очевидно, дало ему возможность снова появиться при дворе. Вполне вероятно, что он встречался с Кончини. 2 октября 1614 г. Людовика XIII, которому исполнилось тринадцать лет, должны были объявить совершеннолетним на торжественном заседании парламента (lit de justice). Герцог Майенский, последний выдающийся лидер Католической лиги, умер в 1611 г., а граф Суассонский, самый младший из кузенов Генриха IV, — в 1612 г. В конце 1611 г. в возрасте четырех лет умер второй сын Марии Медичи. Вследствие этого ее третий сын, Гастон, родившийся в 1608 г., становился главным претендентом на престол, до тех пор пока Людовик ХШ не обзаведется прямым потомством мужского пола, а Конде, самый непопулярный из принцев крови, — вторым в очереди на трон.[67] Эта ситуация, сохранявшаяся до рождения будущего Людовика XIV в 1638 г., оказала решающее влияние на карьеру Ришелье и его политические методы.

В феврале 1614 г. дю Плесси сделал заявку на свое участие в политических делах, написав письмо, в котором высказал полную поддержку Кончини. Он шел на огромный риск. Существовала вполне реальная возможность того, что Мария Медичи потеряет свое регентство и оно перейдет к Конде, что страна погрузится в пучину гражданской войны, что скандальное продвижение столь открыто стремящегося к личной выгоде авантюриста-однодневки, каковым был Кончини, в то время уже ставший маршалом Франции, или возвышение при дворе человека невысокого происхождения, с отсутствием должного воспитания, а также высоких моральных, интеллектуальных и личных качеств, сочтут недопустимым и не заслуживающим поддержки.

Возникает впечатление, что дю Плесси выступал не столько на стороне тех, кто, по его представлению, принадлежал к партии победителей, сколько на стороне монарха, которого священное миропомазание наделило правом управлять Францией. Письмо, адресованное Кончини, было настоящим вызовом судьбе, изящным и дерзким. От написанного нельзя было бы отречься, если бы дело пошло не так, как было задумано. «Я только прошу Вас поверить, что мои обещания всегда будут выполняться и что, пока Вы продолжаете оказывать мне честь своей благосклонностью, я буду посвящать всего себя службе Вам». Дю Плесси повезло. Он наконец добился признания, которого так жаждал.

Принцы, все более и более подпадавшие под влияние Конде, в мае 1614 г. заключили договор в Сен-Мену, вынудили Марию Медичи созвать Генеральные штаты[68] и тем самым унизили ее, поставив ее власть под общественный контроль. В соответствии с этим договором ей также пришлось выплатить принцам огромную компенсацию за расходы, которые они понесли, собирая против нее армии, и распустить собственные войска в ответ на роспуск их людей. 27 сентября Людовику XIII исполнилось тринадцать лет. Объявление его совершеннолетним 2 октября в Париже автоматически превращало любое восстание против него в государственную измену.[69] Он подтвердил права своей матери Марии Медичи на управление королевством. Регентша стала теперь королевой-матерью.