Вуд уплывал в ноябре 1921 г. и в декабре достиг Ямайки. Две недели длилось подробное знакомство с островом, членами местного управления, сахарными плантациями, даже ямайскими лошадьми, которые видному наезднику Вуду не понравились. Не нравились Вуду и некоторые чиновники, которых он немедленно увольнял. В то время было зафиксировано несколько случаев «желтой лихорадки», что корректировало маршрут заместителя министра, но в целом поездку мало что омрачало. «Мы провели Рождество с сэром Лесли Пробином, тогда губернатором Ямайки, и за исключением Багам, Бермуд, Виргинских островов и Тобаго, нам удалось побывать на всех других Вест-Индских островах и британской Гвиане, прежде чем отправиться от Тринидада в Англию в середине февраля»141. На Барбадосе к Вуду и его коллегам присоединились жены, что существенно украсило их и без того приятный тур. «Он был тронут таким почти жалостным рвением, с которым его везде встречали. Флаги и художественное оформление были выставлены напоказ даже в самых бедных уголках островов»142.

Омрачали демонстрации поклонения только москиты, которые, в отличие от подданных Британской империи, не различали, кто перед ними – белый заместитель министра или обычный человек, и жалили путешественников с неизменным азартом. К тому же на их военном корабле между матросами произошел странный инцидент: один убил другого, а после совершил самоубийство. Однако привыкший к окружающей его с детства смерти, Эдвард Вуд не был омрачен этими обстоятельствами и лишь бесстрастно зафиксировал их в дневнике143.

Претензий к местному цветному населению у Вуда не оказалось никаких. Он встречал только благодушие, радость, поклонение: «Везде мы были приняты с неизменной любезностью и гостеприимством, и ничто не нарушало теплоту, с которой широкая публика дарила нам свое приветствие, что было важно для первого официального визита такого рода. Английская Гавань в Антигуа была последней землей, на которой стоял Нельсон, прежде чем отправиться к Трафальгару, и гордость за прошлое Великобритании была одной из самых значимых особенностей нашего тура. В отчете, который я впоследствии предоставил министру, я делал акцент на описании выдающихся особенностей всех колоний. Это было интенсивное чувство лояльности короне каждого нашего владения по отдельности и всех их вместе. Трудно тогда было увидеть, как все обернется сегодня, и трудно было преувеличить ценность той силы, которая поддерживала имперскую солидарность и противодействовала возможному росту других тенденций»144.

Основной проблемой, которую ему предстояло проинспектировать, был допуск коренного населения в органы самоуправления. Но видя, как это население раболепно относится к белым господам, он посчитал, что на сегодняшний момент не стоит допускать туземцев в органы власти, что может изменить сложившиеся отношения с белыми управляющими. «Требование о представлении (коренного населения в органах местной власти. – М. Д.) было крайне преувеличено и раздуто агитацией неосведомленных людей. В конечном счете это окажется непреодолимо и станет актом серьезного недоразумения»145. Вуд прояснил, что на Ямайке, что в каком-либо другом месте спрос на ответственное самоуправление, как его понимали в Англии, попросту раздут, и речи об этом не может идти в измеримом промежутке времени.

Данный тур имел значение не только для британской колониальной политики, но и для самого Эдварда Вуда. Он помог ему «расправить политические крылья». От рядового заднескамеечника, который выступал в Палате общин лишь при поддержке своего кружка и часто впадал в депрессию, видя, как мало он значит, в своем собственном сознании Вуд достиг высот человека, который определяет судьбы империи.

В Лондоне пост заместителя министра, да еще и вспомогательного ведомства (министерство по делам колоний было подшефно Форин Оффису), конечно, мало что значил. Но непосредственно в колониях Вуд воспринимался иначе, и белые управляющие, и туземцы видели в нем превосходящего их по статусу истинного представителя британской короны. Это придавало ему уверенность, он наловчился произносить речи, даже сам их время от времени писал или импровизировал. Плюс опыт всеобщего поклонения и обожания стал приятным дополнением сорокалетнему джентльмену, наклонному к мрачности и уставшему от скандальной обстановки Палаты общин. «Он был центральной фигурой повсюду, ему был оказан почти королевский прием. Для тех простых людей он был представителем короля, которого послало отдаленное божество, чтобы выслушать их обращения и помочь их горю. Было что-то жалостное и мистическое в усердии, с которым они приветствовали его почти как спасителя»146.

Но главное, он получил, как ему казалось, прекрасный политический опыт по взаимодействию с колониями: «Когда я добрался до Индии и там обнаружил большую конституционную загадку, я постоянно был благодарен за ту школу, которую прошел в экспертизе той же самой проблемы в Вест-Индии»147.

Пока Эдвард Вуд наслаждался путешествием по теплым морям, на острове, омываемом холодным Северным морем, зрели ощутимые перемены. В декабре 1921 г. в его отсутствие правительственная делегация из Ллойд Джорджа, Остина Чемберлена, лорда Биркенхеда, Уинстона Черчилля и Гордона Хьюарта подписала мирный договор с представителями Ирландии, завершивший Ирландскую войну за независимость. Он предусматривал создание Ирландского свободного государства в течение года. Это государство должно было стать автономным доминионом внутри «сообщества наций, известного как Британская империя», получив статус «такой же, как и Канада». Северной Ирландии, созданной в соответствии с законом 1920 г., предоставлялась возможность выйти из Ирландского свободного государства. Несмотря на то, что этот договор был ратифицирован и в британском, и в ирландском парламентах, его условия не устроили часть ирландских политических сил, вследствие чего началась гражданская война в Ирландии.

Не устраивал этот договор и британских консерваторов, которые не желали отпускать Ирландию ни в каком статусе. Остина Чемберлена и Биркенхеда другие тори уже давно воспринимали как отступников. Они и сами порядком задирали нос, вели себя высокомерно с товарищами, считая их «низшими людьми»148, и сосредоточили власть в своих руках. Образовав с Ллойд Джорджем и Черчиллем коалицию, они одни определяли направление, по которому идет правительство.

Сам премьер-министр Ллойд Джордж был убежден, что Британская империя у его ног и, безусловно, поддерживает его, поэтому уже в январе 1922 г. хотел провести очередные Всеобщие выборы. В его планы входило даже создание новой партии вместе с юнионистской. Но, памятуя о том, как он поступил уже однажды со своими родными либералами, а также испытывая неприязнь к манере Ллойд Джорджа вести политические дела, юнионисты вовсе не спешили присоединяться к нему. Валлийский премьер становился непопулярен в стране. Шахтеры говорили, что он принес безработицу, недовольство росло. Обстановку накаляли и едва ли не ежедневные новости из Ирландии, где полным ходом шла гражданская война.