К тому же у Вуда намечался стойкий конфликт с оппозицией и лично либералом сэром Джоном Саймоном. Они были давними знакомыми и вместе работали в колледже Олл Соулс. В Парламенте Саймон специализировался на внешнеполитических вопросах. Он всегда был сдержан и приятен, в отличие от не самых воспитанных лейбористов, но и от него частенько доставалось правительству. Охлаждение их отношений с Вудом было вызвано командировкой последнего в Лигу Наций156.

Пока Керзон отсутствовал на конференции в Лозанне, Вуда попросили возглавить британскую делегацию в Лиге Наций, обсуждавшую вопрос о Сааре157. Эта спорная германская территория находилась под протекторатом Лиги, однако в марте 1923 г. была полностью занята французами. Это был сложный момент для англо-французских отношений. После череды заседаний Вуд как председатель пошел на уступки французской стороне, за что получил выволочку в Палате общин.

Саймон в своей знаменитой манере адвоката подверг Вуда допросу, в первую очередь желая узнать, какие инструкции от правительства он получил в принципе, что так откровенно пренебрег интересами Британии? Вуд достойно парировал: правительство решило, что вопрос администрации Саара должен быть предметом беспристрастного спора, поэтому он и отказался дожимать проблему этого не самого большого вопроса, когда в Лиге на кону стоят более фундаментальные проблемы. Эдвард Вуд не забыл этого столкновения и нападок Саймона.

После не самого удачного дебюта в дипломатии Вуд вернулся к проблемам непосредственно вверенного ему образования. В июле 1923 г. он сформулировал Билль об университетах, который делегировал двух комиссаров для Оксфорда и Кембриджа, чтобы составить их уставы, а также определить субсидии, требуемые Королевской комиссией для грантов. «Я знаю, что в настоящее время университеты затруднены отсутствием материальных ресурсов в проведении их работы, и, как сын Оксфорда, я знаю преимущества того, что Оксфорд дал мне, поэтому я рассматриваю данный Билль как существенное предварительное мероприятие, позволяющее университетам продолжить и развивать свою работу. И я уверенно приглашаю Палату дать этому Биллю второе чтение»158.

В то же время Болдуин подписал в Вашингтоне обременительное соглашение для оплаты внешнего долга. Продолжающийся, несмотря на все правительственные усилия, рост безработицы, а также экономика, которая все еще находилась ниже даже довоенного уровня, и негодование доминионов заставляли Болдуина думать о том, чтобы заменить политику фритредерства159 протекционизмом. Именно поэтому он и пригласил младшего сына Джозефа Чемберлена, отца не только Невилла и Остина, но и «тарифной реформы», стать канцлером Казначейства, зная его приверженность подобной политике. Но далеко не все члены Кабинета, а также рядовые консерваторы, не говоря уже о других партиях, разделяли приверженность протекционистской модели. Споры между сторонниками «свободной торговли» и «тарифов» были так же горячи, как и споры по ирландскому вопросу.

Эдварда Вуда призвали быть посредником между консерваторами-фритредерами, возглавляемыми лордом Солсбери, и Болдуином. Тарифную реформу поддерживали «изгнанники»-тори лорд Биркенхед и Остин Чемберлен. Для усиления своей позиции Болдуин вознамерился ввести их в Кабинет, но если кандидатура Остина не вызывала негодования, то Биркенхеда отказывались даже видеть рядом с Даунинг-стрит. Такое неприятие было вызвано уже набившим оскомину его поведением, которое кардинально отличалось от политиков нового типа вроде того же Болдуина. Лорд Биркенхед был карикатурным изображением британского империалиста со всеми прилагающимися пороками – зашкаливающим высокомерием, алкоголизмом, содомией и т. п.

Вуд прямо спрашивал С. Б.: верны ли слухи и хочет ли он ввести в Кабинет старшего Чемберлена и Биркенхеда? В подобном случае он пригрозил своей отставкой. Болдуин успокоил его, сказав, что делать так не собирается, а Вуд в свою очередь успокаивал внутрипартийную оппозицию. Все это так или иначе начинало перерастать в кризис консервативной партии.

Тогда Болдуин решил сделать непредсказуемый ход и провести очередные Всеобщие выборы, чтобы не только испросить поддержки населения своим инициативам, но еще и перетасовать ряды парламентариев и своих непосредственных коллег. К тому же партия была связана обещаниями, данными Бонар Лоу перед предыдущими выборами, что никаких решительных изменений финансовая политика претерпевать не будет. С. Б. был абсолютно уверен в том, что все будет именно так, как ему и нужно, но просчитался. «Эта скотская избирательная кампания»160, как злобно характеризовал ее Невилл Чемберлен, принесла такие плоды, о которых никто не мог и догадываться.

Ни потратив ни пенни, ни нерва на избирательную кампанию, Эдвард Вуд вновь прошел в Палату общин от Рипона на безальтернативной основе. Его коллегам же повезло намного меньше. Номинально консерваторы одержали победу и получили 258 мест в Палате общин, но лейбористы получили беспрецедентное 191 место, а либералы, к которым еще на предыдущих выборах вернулся Асквит, – 158. Таким образом, возможная коалиция вигов и лейбористов имела бы перевес голосов и грозила значительно затруднить работу правительства. Тори, имеющие до выборов 6 декабря 1923 г. устойчивое большинство в 344 места, оказались буквально посреди руин. Учитывая, что как таковой однозначной потребности в выборах не было, и они могли бы держать власть еще четыре года абсолютно уверенно, консерваторы обрушили свой гнев на Стенли Болдуина.

В январе 1924 г. МакДональд заявил о вотуме недоверия правительству и консервативный Кабинет был распущен. Таким образом, наступал исторический момент: впервые формировать правительство поручено было лейбористу. Консерваторы перешли в оппозицию. Вуд лишился поста министра образования без сожаления и разочарования. На оппозиционной министерской скамье он сосредоточил себя на сельском хозяйстве, которое находилось в упадке, о чем он писал еще в «Великой возможности» 1918 г. За пять с лишним лет, прошедших с момента написания их с Ллойдом книги, ситуация ничуть не изменилась. Поэтому раз за разом Вуд выступал как заботливый лендлорд, говоря, что «необходимо полностью изменить или придержать движение экономических сил, которые уже угрожают сельскому хозяйству»161.