Популярность новой игры объяснялась не только ее «совершенством», но и высоким социальным статусом ее автора. Однако Вандербильт относился к своим увлечениям очень серьезно, поэтому всегда был не только игроком и спортсменом, но и теоретиком и спортивным организатором. В качестве теоретика он написал целых четыре книги о бридже, посвященных изложению новых правил, технических тонкостей и анализу различных стратегий игры. Как организатор нового вида спорта он входил в состав комитета по правилам нью-йоркского вист-клуба, принявшего в 1927 и 1931 годах американские правила контрактного бриджа, а в 1932 году утвердившего и международные правила. Позднее он стал председателем комитета по правилам и несколько десятилетий их дорабатывал.

Наконец, в качестве мецената он учредил в 1928 году Кубок Харольда Вандербильта по бриджу, который разыгрывался в ходе национального чемпионата среди четверок, и сам же дважды завоевал его как игрок – в 1932 и 1940 годах. Этот приз был самым желанным для американских бриджистов не в последнюю очередь потому, что копии кубка-оригинала Ван-дербильт лично вручал победителям. Но этого ему показалось мало, и в 1960 году Вандербильт подарил Всемирной федерации бриджа постоянный приз для проведения командных олимпийских турниров – победители опять же должны были получать копии этого трофея. Когда формы для отливки копий национального кубка были потеряны, Вандербильту пришлось потратить еще $50 тыс. на изготовление новых. Тогда же он позаботился о том, чтобы обеспечить и национальный, и мировой турнир кубками на ближайшие десятки лет. Более того, он предусмотрительно завещал $100 тыс. на изготовление новых копий кубков, чтобы традиция не прервалась и после его смерти. Неудивительно, что когда в 1964 году был создан зал славы бриджа, там немедленно оказался Харольд Вандербильт, а Всемирная федерация бриджа избрала его своим первым почетным членом.

* * *

Харольд Вандербильт был парадоксальной фигурой в том смысле, что по рождению он принадлежал к крупнейшей американской буржуазии, а по образу жизни явно тяготел к аристократическим занятиям. Корнелиусу Вандербильту, заработавшему на поездах и кораблях огромные деньги, вход в высшее общество был заказан, а его правнук почти идеально соответствовал представлениям об истинном джентльмене. А заниматься бизнесом джентльмену следует как можно меньше. Другое дело – благотворительность. Жертвовать на благотворительные цели в Америке всегда считалось достойным и необходимым занятием. Но обедневшая старая аристократия не всегда имела для этого достаточно средств, а «бароны-грабители» не всегда знали, на что и как лучше с пользой потратить деньги. Командору Корнелиусу Вандербильту было уже 79 лет, когда он сделал свое первое и единственное крупное пожертвование – $1 млн, на которые был основан университет в Нешвиле, штат Теннесси, вскоре названный Вандербильтовским.

Харольд считал своим долгом продолжать заботиться о «фамильном» университете: многие годы он был членом попечительского совета университета, а в течение 13 лет – его президентом. Сейчас Вандербильтовский университет входит в первую двадцатку частных университетов США, так что деньги и усилия Вандербильтов не пропали даром.

Но проза жизни требовала все-таки иногда интересоваться скучными делами. После смерти отца Харольд стал председателем совета директоров железнодорожной компании New York Central и обладателем акций ряда других железнодорожных компаний. Его дед в свое время удвоил состояние, унаследованное от Командора, дядя Фредерик тоже стал вдвое богаче благодаря железной дороге. Отцу повезло меньше, но и он по крайней мере сумел не растратить наследство и передать его следующему поколению. Когда в 1928 году Харольд стал в роли председателя разъезжать в своем спецвагоне #3, сеть железных дорог New York Central могла похвастаться 11,5 тыс. миль железнодорожного полотна, связывающего северо-восток страны и штаты Атлантического побережья с Великими озерами и Канадой. Во время войны на железные дороги приходилась колоссальная нагрузка, и они не выдержали напряженных перевозок. Паровозы, деревянные вагоны и другое оборудование одно за другим выходило из строя. Положение усугубляла конкуренция с быстротой самолетов и удобством автомобилей – и те и другие пользовались правительственной поддержкой. К тому же у Вандербильтов в New York Central появился мощный противник, обещавший отправить старую гвардию на пенсию и обеспечить модернизацию поездов и реформу всей отрасли. В 1954 году Роберт Янг сумел-таки поставить компанию под свой контроль, а Харольд Вандербильт и два его родственника подали в отставку из совета директоров. Дороги Вандербильтов и железные дороги окончательно разошлись.

В 1973 году, уже после смерти Харольда, в Вандербильтовском университете прошла встреча представителей династии Вандербильтов. Участников было немало, что неудивительно, если учесть, что у Корнелиуса было 13 детей. Удивительно другое – там были известные и преуспевающие люди, профессионалы в разных областях, но ни одного миллионера. Богатства Вандербильтов стали историей, а особняки – музеями, где посетители могут представить себе американский «позолоченный век», но к Вандербильтам это уже не имеет никакого отношения. Зато Харольд Вандербильт, богач по происхождению, смог жить как аристократ в не самой удачной для этого стране и в не самое подходящее время.

Дорис Дюк (Doris Duke, 1912–1993)

Дочь табачного магната Джеймса Дюка.

По загородному поместью Дорис Дюк бродили два верблюда, безнаказанно попирая не только ухоженные газоны, но и персидские ковры в холле. Подобно священным коровам в Индии, верблюды Дюк пользовались неприкосновенностью. Своим полутора-миллиардным состоянием она была обязана сигаретной пачке с их изображением.

Джеймс Дюк любил табак и детей. Табака у него было сколько угодно, а вот дитя только одно.

Дорис – единственная дочь владельца American Tobacco – появилась на свет в 1912 году. Сигареты Camel – главная статья дохода American Tobacco – спустя год.

Изобретение Camel позволило Джеймсу Дюку устроить своей единственной дочери райскую жизнь. Разумеется, в соответствии с бесхитростными представлениями о рае, которые всегда были в ходу в Америке.

В сад ангелоподобного младенца выносили на руках телохранители. Сидеть Дорис разрешали только на шелковых подушках. Когда ей пришло время идти в школу, Дюк купил Rolls-Royce. Его единственным назначением было возить дочь на уроки и с уроков.

Ее именем были названы личный пульмановский вагон Джеймса Дюка и восьмидесятифутовая яхта. Дорис принадлежал самый большой дом на Пятой авеню, которому она так и не смогла найти применения. И в 1957 году подарила нью-йоркскому университету.

На случай, если Дорис когда-нибудь изъявит желание получить высшее образование, Джеймс также сделал необходимые приготовления. А именно: пожертвовал около $10 млн Trinity College в Северной Каролине, потребовав взамен, чтобы колледж переименовали в университет Дюка.