— Нам!

Мне уже приходилось сталкиваться с такого рода людьми.

Обычно их легче убить, чем обуздать. Шуму, бестолковости и простоты в них столько, что нормальному человеку разобраться с такими наглецами совершенно нереально. Они живут в каком-то своем мире, в лихорадочной поспешности и пленительном вакууме беспечности.

— Вот и хорошо, что ты нас угощаешь, — обрадовался я, — а то мне за обед заплатить нечем.

— Да брось ты врать! — уверенно сказал он. — Что я, не вижу, что ли, у тебя денег куры не клюют!

Хозяин со слугой принесли заказ, и теперь остановился возле стола и слушал наш диалог, не спеша ставить перед нами припасы.

— Чего ты видишь? — делано удивился я. — Откуда ты о моих деньгах знаешь? Мы с тобой даже не знакомы.

— Вот оно, что! — воскликнул он. — То-то я сразу подумал, что ты не наш, не русский человек! Как какой-то, не знаю что, над каждой копейкой трясешься!

— Какой есть, — сухо сказал я, — только кормить тебя на халяву не буду!

Слово «халява» он, самой собой, не знал, но понятие ему было близко и знакомо, потому он все правильно понял и заговорил другим тоном:

— Ладно, чего ты, в конце концов, скаредничаешь, нет денег, оставим седло.

— Какое еще седло? — не понял я. Никакого седла у него не было.

— А то, что у твоего мальчишки, на кобыле. Не велик гусь и так поездит!

— Почему это я должен без седла ездить? — удивился Ваня, глядя во все глаза на суетящееся и мельтешащее в глазах существо.

Однако попутчик, не обращая на него внимания, теперь вцепился в хозяина, вырывая у него из рук блюда с едой.

— Погодите, а кто платить будет! — закричал хозяин, с ужасом увидев, что гость уже вгрызается в копченую свиную ногу.

— Наливай, чего стоишь! — закричал тот слуге, так и стоящему с самого начала спектакля возле стола с глупым выражением на лице.

— Я тебе налью! — взвыл хозяин. Он схватил свиную ногу и попытался вырвать ее из рук необузданного гостя.

Тот неожиданно легко ногу отпустил, но тотчас вырвал у слуги жбан с каким-то напитком и присосался к нему как пиявка.

— Что же это такое делается! — вопил трактирщик, апеллируя и к нам с Ваней, и к остальным гостям, которые покатывались со смеху, наблюдая бесплатный спектакль. — Гоните его отсюда в шею! — крикнул он выглядывающим в зал слугам.

На его призыв из внутренней части избы вышли два похожих друг на друга, как близнецы, одинаково сонных мужика. Оба были с припухшими со сна глазами и пухом в кудрявых головах. Они неспешно подошли к нашему столу и безо всякого выражения глядели на допивающего напиток гостя.

— Ну, что вы, ироды, стоите! — набросился на них хозяин. — Гоните его в шею!

Мужики синхронно взмахнули кулаками, и керамическая посудина, бывшая в руках гостя, полетела на пол, где с треском раскололась на части. Сам же попутчик вытер рукавом лоснящиеся от свиного жира губы, и как ни в чем не бывало, направился к выходу.

Хозяин взвыл и начал ругать и близнецов, и индифферентного слугу, и свою проклятую долю.

— Иди, посмотри, как бы он у нас лошадей не увел, — попросил я Ваню. Он мигом выскочил на улицу, а я, как только в стенаниях трактирщика образовалась пауза, поспешно сделал заказ.

— Откуда он такой взялся? — горестно спросил трактирщик, начиная успокаиваться.

— Тут в лесу нам встретился, — ответил я, — взялся показать ваше село и без спроса сел на мою лошадь.

— И как только таких земля носит? — горестно спросил неизвестно кого хозяин и отправился выполнять заказ.

— Нет его нигде, как сквозь землю провалился, — сказал Ваня Кнут, возвращаясь в трактир. — Чудной он какой-то, я таких людей никогда еще не встречал.

— Какие твои годы, у тебя еще все хорошее впереди, — успокоил я его.

Наш обед затянулся до вечера, так что и ночевать мы остались на том же постоялом дворе. Вечером в Москву попасть было сложно, туда вообще лучше всего было въезжать после обеда. К этому времени привратные стражники уже насыщались мздой и к гостям относились если и не доброжелательно, то равнодушно. Теперь мы с Ваней передвигались налегке, без товаров и шика, так что можно было надеяться, что на нас не обратят внимания. Мой когда-то дорогой нарядный кафтан за время скитаний совсем обтерся, Ваня после любовной лихорадки и поповских хлебов выглядел обычным зачуханным слугой, так что проблем при въезде в Москву у нас не должно было возникнуть. Однако береженого, как известно, и Бог бережет, потому мы старались проскочить туда в подходящее время.

Кроме нас на постоялом дворе остались ночевать четверо проезжих гостей, владельцы лошадей, которых мы видели на коновязи. Они, как стало ясно из разговора, торговали медом и кожами, и теперь ждали какой-то непонятной оказии в Тулу, а пока суд да дело, пьянствовали в тихой придорожной обители.

Мне до них дела не было, как, собственно, и им до меня, потому мы не общались: они сидели в одном углу зала, мы с Ваней в другом. Ближе к вечеру, когда, как известно, начинают обостряться любовные чувства, он загрустил о прекрасной Катерине, и, как я подметил, даже ее матушка перестала ему казаться такой ужасной, как утром.

— А как ты думаешь, хозяин, — спросил он меня, устремляя мечтательный взор к низкому закопченному потолку, — что сейчас делает Катя?

— Грустит о тебе, — ответил я, — сидит у окошка и шепчет: «Где ты, Ванюша!»

— Я серьезно спрашиваю, — обиделся он.

— Моется в бане, — предложил я очередную версию времяпровождения прекрасной блондинки.

— Вот если бы вдруг померла матушка Аграфена, — мечтательно сказал он, — а на Катю напали разбойники, а я тут как тут, на коне с мечом в руке!

— О таком можно только мечтать, — поддакнул я, исподтишка наблюдая за компанией гуляющих гостей.

Они бросили пить и громко разговаривать, сидели сведя головы над столом, и о чем-то совещались. Я уже так привык всегда чего-нибудь опасаться, что тотчас заподозрил их в происках против нас.

Однако пока никаких признаков готовящейся агрессии заметно не было.

Никто из компании не смотрел искоса в нашу сторону, и руки у всех лежали на столе.

И, тем не менее, тревожное чувство не проходило.

— Пойдем-ка, друг Ваня, спать, — сказал я, подзывая жестом трактирщика, — утро вечера мудренее.

С меня уже было достаточно ратных подвигов и приключений. Нам следовало просто отдохнуть без кровопролития и ночных погонь.

— Сможешь устроить нас на ночлег? — спросил я подошедшего хозяина.

— Спите здесь, — предложил он, обводя рукой зал, — чего вам куда-то идти!

— Ты нас лучше в чистую избу отведи, без комаров, — попросил я, — за деньгами дело не станет. Укажешь хорошее место, я за давешнего нахала с тобой расплачусь.