Она истерически захохотала и попятилась назад:

– И ты после этого ещё будешь мне говорить, что между вами ничего нет? Я сразу поняла, что эта дрянь на тебя глаз положила! Ещё бы! Замечательный вариант! Мамочка охомутала папочку, а дочура подцепила сынка!

Больше выслушивать пьяный бред ревнивой девицы я не собиралась, и, пробормотав под нос ругательство, не совсем тактично пихнула Алису в плечо и направилась к дому. Та крикнула мне в след оскорбления, но я сжала зубы.

Отличное завершение праздника. Лучше не придумаешь.

Я выцепила взглядом матушку и направилась прямиком к ней, где без обиняков заявила:

– Мама, мы едем домой.

Та несказанно удивилась моему заявлению.

– Ребенок, ты чего…

– Ничего, мы просто едем домой.

– Нет-нет, дорогая! Праздник продолжается. К тому же, Лёша… Алексей Максимович выделил нам комнату, и мы…

Я перебила её, выложив, как на духу:

– Мама, в охотничьем домике спит пьяная Леська. Если её увидит в подобном состоянии Николай Петрович, он её убьет. Нам надо её привести в порядок.

Моя Александра Михайловна от удивления открыла рот и позабыла его закрыть.

– Да, вот такие мы непутевые дети. И мы вляпываемся в разные гадкие истории. А в этом случае, мама, мне нужна твоя помощь. И, да, потом ты можешь мне высказать всё, что думаешь обо всем нашем испорченном поколении, но пока просто помоги.

– Но… как?

Прекрасно понимала мамину растерянность. Она не привыкла, чтобы я к ней обращалась за помощью. Она растерялась, её глаза забегали из стороны в сторону.

Я громко застонала.

– Мама, не надо делать такое лицо. Вселенской катастрофы не произошло. Просто поехали домой. От тебя единственное, что требуется, позвонить часиков в десять Николаю Петровичу, и сообщить, что детки, то бишь, мы, спим, и что у нас всё хорошо. А к вечеру Леська придет в себя.

– Но…

– Мама… Пожалуйста.

Видимо, в моем голосе прозвучало нечто, насторожившее её.

– Хорошо. Сейчас я только найду Алексея Максимовича, и мы вызовем такси.

– Отлично.

Она заскользила взглядом по комнате в поисках Орлова и, когда хозяин появился на горизонте, тотчас же отправилась к нему.

– Мам! – окликнула я её.

Её спина сразу же напряглась, и мама застыла, как статуя. Я улыбнулась. Она наверняка подумала, что ещё что-то стряслось.

– Да?

– Мне Орлов понравился.

Стоило видеть, как засияли радостно глаза матери.

А дальше было совсем неинтересно. Мы с горем пополам погрузили Леську в такси и отвезли к нам домой. Она ни в какую не желала просыпаться. Но это даже было к лучшему, потому что объяснять ей что к чему мне хотелось меньше всего. Как только мы оказались дома, и я – чего не сделаешь ради гостя – уложила её спать на свою кровать, сама сразу же грохнулась на небольшой диван, на котором спала, когда была мелкой.

Мне хотелось спать, но треклятые мысли настойчиво мешали процессу.

И они как-то вот так крутились вокруг Максима.

Я перевернулась лицом в подушку. Всё хорошо… всё хорошо… Главное – поспать. Утром всё будет казаться иначе. А новогодняя ночь она на то и существует, чтобы творить безумства.

Проснулась я от стона Леськи.

– Юль… Юлька…

Подняла голову от подушки. У меня голова болела от недосыпа, плюс я не смыла косметику с глаз, и теперь в них щепало от туши.

– Привет, алкоголик.

Та снова застонала.

– Юль… я где?

– Не дрейфь, у меня.

– Ох… голова… Юлька…

– Перестань твердить моё имя, как заклятие. Так тебе и надо. Ничего было вчера пить водку. Или что ты там пила?

– Не знаю… Не ругай меня.

Я, кряхтя и ворча, сползла кое-как с дивана и отправилась к шкафу, где находилась аптечка. Найдя «Альказельцер», вручила его Леське. Та попыталась было возразить, но схватилась за голову.

– Ох…

– Пей давай, страдалица.

В этот момент где-то в сумке у Леськи, которую мы чудом нигде не потеряли, зазвучал знакомый рингтон.

– Папа…

Мы переглянусь, я чертыхнулась и стала искать телефон подруги. Так и есть, звонил Николай Петрович. Я ещё удивилась, почему он раньше не позвонил. Время было около двенадцати дня, и, по логике вещей, Леська уже должна была топать домой.

– Николай Петрович! С Новым годом! С новым счастьем! Удачи вам в этом году! Благосостояния! И послушных нас, ваших непутевых чад! – затараторила я, не дав Николаю Петровичу и слова вымолвить.

Он рассмеялся.

– Спасибо, Юлечка, спасибо! Меня как раз и интересует моё непутевое чадо! Где Олеся? Почему она трубку не берет?

Та отчаянно замотала руками, и тотчас поморщившись, схватилась за голову. По её внешнему виду, можно было сделать вывод, что чувствовала она себя плоховато. И это слабо сказано.

– А она в ванной сидит.

– С ней плохо? Что у вас там произошло?

Я закатила глаза и показала Леське кулак.

– Николай Петрович, что вы сразу панику наводите. Мы только проснулись, вот она и пошла красоту наводить. Вы позвонили. Я и решила ответить, чтобы вы не волновались.

Я врала, но, наверное, неубедительно, потому что Николай Петрович некоторое время помолчал, а потом подозрительно спросил:

– А вы где?

– То есть, где мы?

– Где находитесь?

– У меня…

Хорошо, что хоть это было правдой.

– А Александра Михайловна дома?

– Дома, – и прежде чем, он успел что-либо добавить, я его опередила: – Вы мне не верите? Сейчас я ей трубочку передам.

Я надеялась, что он скажет «не надо», «не стоит беспокоить», но моим надеждам не суждено было оправдаться.

– Будь так любезна.

И я, бросив ещё один убийственный взгляд на подругу, поплелась в комнату матери.

Та, естественно, спала блаженным сном.

– Мам… Мам, проснись на минутку.

В ответ послышалось недовольное ворчание. Николай Петрович продолжал быть на линии, и я мысленно чертыхнулась. Хорошее начало нового года, ничего не скажешь.

– Мам, открой глаза. Тут Николай Петрович звонит, беспокоится, Леську ищет…

И тут моя родительница выдала фразу, за которую я её готова была тотчас расцеловать.

– Ребенок, Леська же у тебя дрыхнет в комнате…