– Сбежал?

Софья оглянулась, убеждаясь, что экскурсия, возглавляемая хозяином дома, уже растворилась в беломраморной громадине. Можно было бы, конечно, броситься на поиски, но… зачем?

– Сбежал, – согласился Стас, глядя на Софью как-то… оценивающе? – Его родители высшее образование считали пустой тратой времени. У них кроме Васьки еще пятеро детей было. Он старший. И соответственно должен был после школы идти работать. У вас есть братья или сестры?

– Нет.

– Один ребенок, значит.

– Да…

Софья вздохнула. Порой ей хотелось, чтобы у нее появилась сестра. Ну, или брат. Она согласна была делиться и комнатой, и игрушками, но… не сложилось.

– Васька – существо ответственное, но тут и он взбунтовался. Получил паспорт… Делали, чтобы на работу устроить, и сбежал. Поступил он не сразу. Нашел в городе работу. Зацепился… Ну и да, репетиторы, конечно. У него мечта была выучиться и разбогатеть.

– Вижу, что исполнилась.

Стас вывел к стеклянной двери, которая распахнулась сама.

А воздух и вправду хорош, прозрачный, хрустальный воздух, которым дышишь, что пьешь. Лес в лиловой дымке. Небо синее. Солнце желтое. И тоска отпускает… А Софья не знала, что эта тоска есть. Думала, что все изжилось, прошло.

– Исполнилось, – задумчиво произнес Стас, опираясь на перила.

– Зачем вы мне все это рассказали?

– Просто так. Вдруг вам все-таки муж понадобится…

– Предлагаете вашего друга?

– Почему бы нет.

– Ну… Мне показалось, на него и так охотниц хватает.

Стас провел ладонью по перилам и глухо повторил:

– Вот именно, что охотниц… Вы же видели.

– Это не мое дело.

– Проще всего сказать, что дело не ваше, и отойти в сторону. Как правило, так и поступают…

– А вы хотите, чтобы я сказала, что дело мое, и немедленно ввязалась в сражение за голову вашего друга? Ах нет, простите, не за голову, но за руку и сердце.

Он неожиданно расхохотался.

– Вы злюка, оказывается… А поначалу мне показалось, что вы вовсе на эмоции не способны.

– Почему? Способна. Просто… не понимаю. Зачем вы так активно его сватаете?

– Потому что мне не нравится его затея.

Стас оперся на перила.

Воздух пах хвоей. И еще травой. И едва уловимо – осенью… Не той, которая в город приходит дождями и сединой ранних заморозков поутру. Но далекой, призрачной еще, чье дыхание желтит березовые листья и рождает зыбкое марево тумана… Птицы поют.

А Софья уже забыла, каково это, когда птицы поют. На даче рядом с речушкой жили соловьи. А может, и не жили, но просто прилетали, и мама ходила их слушать…

– Васька иногда делает что-то, что кажется совершенным безумием, а потом оказывается, что в этом безумии имелась своя логика. Но я за него беспокоюсь. Он мне, считайте, как брат… единственный, который настоящий.

– У вас есть братья?

– Есть, но мы не особо ладим… и с сестрами тоже. Я, если можно так выразиться, в семействе своем – паршивая овца.

– Почему?

– Вам так интересно?

Он выглядел печальным… Романтичный образ, опасный для девичьего сердца. В такого и влюбиться недолго. Софья вдруг с тоской поняла, что никогда не влюблялась так, как положено девице, чтобы до потери здравого смысла и бабочек в животе, – слишком благоразумна.

– Нет, неинтересно, но… разговор такой складывается, – она присела на лежак. – Если, конечно, вам хочется говорить…

– Да… сам не знаю, – Стас остался у перил. Он стоял, согнувшись, опираясь на балюстраду, и глядел исключительно в сторону леса.

Красивый.

Нет, может, и вправду влюбиться?

Лялька бы одобрила… Лялька категорически не понимала, как можно жить холодным разумом. Ну, допустим, не совсем чтобы холодным, но исключительно разумом.

– У меня есть старший брат. И младшая сестра. Не скажу, что меня любили меньше, чем их… или что недостаточно баловали, и любили, и баловали. И надежды возлагали. Наверное, все родители возлагают на детей надежды. Мой отец довольно состоятельный человек. За последние годы стал еще более состоятельным. Мой путь был предопределен с рождения. Я обязан был закончить школу с золотой медалью, поступить в университет… и не лишь бы какой, но исключительно столичный… получить диплом, а за ним и место в папиной фирме…

Нервно, надрывно закричала птица, и голос ее заставил Софью вздрогнуть.

Следом воцарилась тишина.

А ведь и вправду хорошая сцена… Затерянная усадьба, ладно, не усадьба, но вилла в лесах… Странный хозяин и не менее странный приятель его… Жуть какая в голову лезет.

– В школе я учился из рук вон. Быстро понял, что многое мне спускают. Не скажу, что это меня злило, скорее уж я уверился в собственной исключительности. Сама понимаешь, ни к чему хорошему это не привело. Знаешь, за некоторые мои выходки мне и теперь стыдно. Вернее, именно теперь и стыдно. Но тогда… Отец улаживал все конфликты. Пытался на меня воздействовать, но я ведь не слушал. Я был уверен, что сам со всем разберусь. В одиннадцатом классе я подбил пару… приятелей, если можно так назвать. В общем, мы ограбили пивной ларек. Не потому, что нам так уж нужны были деньги. Отец в тратах меня не ограничивал. Но кураж… и ощущение собственной силы… Дурь подростковая, которая перла во все щели.

– Вас взяли?

– Взяли. Ларек мы вскрыли без проблем. Унесли… Да по мелочи унесли. Пива еще, орешков. Ерунду всякую… Ну а городок был небольшим. Так что особо и искать не пришлось. Главное, я был уверен, что отец и сейчас меня отмажет. Всегда ведь отмазывал… А он не пришел. Я сутки провел в КПЗ, и не скажу, что эти сутки на пользу мне пошли. В общем, когда отец появился, я был очень зол.

Стас наклонился, пытаясь рассмотреть что-то внизу, в тумане, который постепенно выбирался за кромку леса, подползая к дому.

– Когда он пришел, я высказал ему все, что думаю. Ну, сама понимаешь, отца это не обрадовало. Мне был выдвинут ультиматум: или я берусь за ум, или выпутываюсь сам. Я с презрением отвернулся. Был уверен, что никуда-то он от меня не денется.

– А он?

– Он ушел.

Стас молчал.

– Мне дали условный срок. И знаешь, я до последнего не верил, что все по-настоящему. Суд… и обвинение… и я на скамье подсудимых. И родных в зале – никого… Вроде бы и сам кругом виноват, но попробуй признай это. После суда я явился домой, устроил скандал, из дома меня выставили. Нет, отец дал денег, но надолго их не хватило. Меня Васька спас…

Софья обняла себя. Прохладно. В ее комнате осталась вязаная кофта, которую мама купила… Четыре года назад, и кофта старая, с растянутыми рукавами, с катышками, надо бы новую найти, поприличней, но ей не хочется. Цепляется за прошлое? Если так, то не только она.