– Да ничего, Беннетт всегда такой.

Все по правилам: на время сна телефон заблокирован, если он не на ночном дежурстве. Периодически вообще отключен, чтобы не приучать людей к тому, что он постоянно на связи.

– Извини. – Элиза глубоко вздохнула. – Я слишком много болтаю, когда нервничаю. Как ты себя чувствуешь? Тебе, конечно, плохо. Не в смысле коленки. Полиция, труп. Я бы уж давно психанула.

– Все обойдется, – пробормотала я, надеясь, что так оно и будет.

Элиза крепче вцепилась в руль.

– Он что, прямо так и… лежал на земле?

У меня мелькнула мысль, что подруга не совсем протрезвела. Сколько времени прошло с тех пор, как она ушла из бара? А выпила по меньшей мере два стакана еще при мне, и было непохоже, что она собиралась скоро уходить.

– Так и лежал.

– И ты набрела на него посреди ночи?

Темнота, звонок, тень…

– Я услышала телефон. – Не мешало еще раз прорепетировать свою речь. Привыкнуть к тому, как она звучит, чтобы самой поверить в то, что произошло во время моей отключки.

– Говорят, его полоснули канцелярским ножом, – сказала Элиза, понизив голос.

Воздух ворвался через вентиляцию, обдал ледяной волной. Суставы пальцев хрустнули у меня на коленях. До сих пор мне и в голову не приходило поинтересоваться, каким способом несчастному пустили кровь.

– Извини, я опять за свое, – спохватилась Элиза. – Опять разболталась.

– Нет-нет, ничего. Где ты это слышала?

– От медсестер. У нас групповой чат. Ну, знаешь, чтобы… передавать информацию следующей смене.

Она прикусила язык, чуть не признавшись в нарушении врачебной тайны, в том, что медсестры обмениваются сведениями о пациентах в соцсетях. Никакой разницы, с именами или без. Тонкая грань между законностью и моралью.

Мое-то имя уж точно упоминалось. Ведь ей сообщили, что я в больнице в сопровождении полиции. Возможно, формально это не относилось к конфиденциальной информации, поскольку напрямую не касалось моего анамнеза.

В то же время этажом ниже доставили в морг человека. Совершенно другой осмотр, раскрывающий происшествие с другой стороны.

Убийства в Сентрал-Вэлли случались редко. Это я проверила перед тем, как сюда переехать. Город был не таким сонным, как Уидоу-Хиллз, но смерти, которые мы регистрировали и которым вели учет, происходили в основном в результате болезней, несчастных случаев или от старости. Зимой их было больше из-за оледенелых дорог и сильных ветров в горах. Однако и эти случаи, как правило, не сопровождались полицейским расследованием.

– А что ты еще знаешь? – спросила я, когда мы свернули на мою улицу. – Известно уже, кто он?

При виде служебных машин, припаркованных вдоль дороги, Элиза убрала ногу с педали.

– Нет. Об этом никто не писал. Сообщили, что в морг привезли человека. И что ты тоже в больнице. – Она взглянула на меня. – Мне так страшно, Лив.

Еще одна правда:

– Мне тоже.

Суббота, 07:30

ЭЛИЗА ОБЫЧНО РАЗРЯЖАЛА обстановку и поднимала настроение, но на этот раз не помогло даже ее присутствие. Сначала нам бросилась в глаза желтая лента, ограждающая место преступления. Потом мы услышали голоса полицейских. Элиза помогала мне подняться по ступенькам крыльца – нога совсем онемела. Когда мы вошли, я почувствовала малознакомый приторный запах, как от чьих-то духов, и вспомнила о следователе. Что, если в мое отсутствие здесь побывал кто-то еще? Что, если Рик впустил их, открыв дверь запасным ключом? Наверняка это против правил, но местные жители – давние знакомые, которые могли и не считаться с протоколами. Ведь представил же Рик следователя просто по имени.

Внутри со вчерашнего дня горел свет, и все-таки дом казался чужим. Трещина на полу, которую я не замечала прежде. Дырка от гвоздя в стене. Порванная москитная сетка над раковиной.

Элиза развернула инструкцию к таблеткам.

– Принимать во время еды. – Она отложила бумажку. – Ты присядь, я соображу что-нибудь на завтрак.

Пока она доставала из холодильника яйца, я взяла со стола инструкцию и чуть не прыснула со смеху.

– Ты чего?

Снотворное. Болеутоляющее с эффектом снотворного.

– Удивительно, насколько проще получить рецепт, когда у тебя что-то, видное невооруженным глазом. Рана-то, в общем, пустяковая.

Я вытряхнула одну таблетку из янтарного пузырька, положила в рот и запила водой из-под крана.

– Ну, тут еще сыграли роль обстоятельства, Лив.

Я плюхнулась на стул, закинув больную ногу на табурет, как велела доктор Бриттон. Элиза разбила над миской яйцо и потянулась за следующим.

– А какой был самый страшный случай в твоей практике? – спросила я.

Подруга замерла.

– В больнице? У меня еще терпимо, я ж не в «Скорой» работаю. Там медсестры рассказывают такое… – Она замолчала, уставившись перед собой в одну точку. – Лучше об этих вещах не думать. Иначе не выдержишь.