Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Очень симпатичных смертных, — добавила Джун. Мы мигом осушили бокалы. За первым коктейлем последовали и другие, также сопровождаемые тостами. Потом принесли бифштексы, и они на самом деле оказались превосходными. После еды мы с удовольствием закурили.
— О чем вы задумались, Майк?
— Просто о том, как хорошо жить на белом свете. Вам не следовало вести меня в ресторан. Это отвлекает меня от работы.
Джун наморщила лоб:
— Вы все еще пытаетесь выяснить, отчего умер ваш друг?
— Угу. Я успел переговорить с Марион. Именно ее я и разыскивал, но, к сожалению, это ничего не дало. Впрочем, примерно этого я и ожидал. Но я не отчаиваюсь.
— Не отчаиваетесь?
— Нет. Я вовсе не собираюсь закрывать свою бакалейную лавочку.
Она не поняла, что я имею в виду. Я ухмыльнулся, потом рассмеялся. Казалось бы, радоваться было нечему, но в глубине души я твердо знал, что мой час придет и я найду ответы на все вопросы.
— Над кем вы смеетесь? Надо мной?
— Что вы, Джун, как можно. Она показала мне язык.
— Я смеюсь над превратностями судьбы. Жизнь иногда преподносит удивительные сюрпризы именно тогда, когда кажется, что все летит к чертям. Если черти могут быть похожи на этих набитых деньгами толстяков в “Бовери” и их идиотских девиц, вот уж не думал, что встречу вас там.
Джун грациозно пожала плечиками:
— А почему бы и нет? От этих толстяков можно получить очень выгодные заказы.
— Насколько я понимаю, вы сделали блестящую карьеру.
Ей явно польстили мои слова.
— Но работать приходится очень много, Майк. Наше агентство заключает договора только с почтенными фирмами и приглашает лучших манекенщиц. Антон мало известен, но только потому, что не заботится о своей славе. Он прекрасный фотограф и, как вы заметили, увлечен работой.
— На его месте я бы тоже увлекся, — усмехнулся я. Она опять высунула язык:
— Да, вы бы увлеклись. Но не фотографией.
— Ага.
— И тут же бы вылетели из агентства, поскольку это противоречит профессиональной этике.
— Бедный фотограф! Он делает всю работу, а пряники достаются денежным мешкам. — Я затянулся и прищурил глаза. — Клайд отлично устроился, — заметил я, затянувшись еще раз.
— Вы знаете Клайда? — Джун удивленно вскинула брови.
— Да, уже давно. Можете попросить его, он расскажет вам обо мне.
— Я не так хорошо с ним знакома, но если представится удобный случай, непременно поинтересуюсь. Он выглядит настоящим гангстером, вы не находите?
— Точно, как в кино. А давно он владеет этим заведением?
Джун потерла пальцем щеку:
— Месяцев шесть. Я помню, как он пришел к нам в агентство и заказал огромное число фотографий. Потом попросил девушек написать на них посвящения и пригласил их на открытие. Я сама пошла туда, услышав восторженные отзывы манекенщиц. И такую же штуку он проделал в других агентствах.
— Хитро... Любая женщина чувствует себя польщенной, увидев свое фото на стене. На это он и рассчитывал. Отлично знал, что девушки часто проводят вечера с богатыми людьми, приехавшими из других городов, и обязательно затащат их в этот ресторан. А когда стало известно, что там можно играть, у Клайда появились и другие клиенты. А потом повалили и туристы. Этим все кажется захватывающим приключением, хотят даже, чтобы их поймала полиция. Тогда их фото появится во всех газетах, и им будет чем похвастаться перед своими друзьями. Да, хотел бы я знать, с кем он делится своей выручкой?
— Кто?
— Клайд... Ведь он наверняка дает взятки какой-нибудь большой шишке, чтобы полиция не вмешивалась в его дела. Иначе эту лавочку давно бы прикрыли.
— Но, Майк, я думала, такое бывало только во времена сухого закона, — прошептала Джун удивленно и встревоженно. — Разве нет?
Я взглянул через стол на эту женщину, которая так гордо и высокомерно несла по жизни свою красоту.
— Вы во всем видите только хорошую сторону, — заметил я. — А на остальное не обращаете внимания.
— Неужели и сегодня такое бывает? — Джун покачала головой.
— Бывает. — Я хлопнул кулаком по ладони. — Интересно, что получится, если расколю своего старого приятеля Динки Вильямса. Возможно, он ангел... Возможно. — Я замолчал и уставился в стену.
Джун подала знак официанту, и он принес нам пару коктейлей. Я взглянул на часы и увидел, что прошел уже не один час.
— Это последний коктейль, ладно?
Джун с улыбкой оперлась рукой о подбородок:
— А мне не хочется с вами расставаться.
— Я как-то спросил одну миловидную девчушку, — заметил я, — что она нашла во мне, и она ответила очень умно. А что скажете вы, Джун?
Ее глаза были бездонны, и она смотрела на меня так, словно собиралась увлечь в пропасть. Улыбка постепенно исчезла с ее лица', и она, почти не шевеля губами, произнесла:
— Терпеть не могу, когда меня носят на руках. Ненавижу раболепие и угодничество. Мужчина должен быть сильным и грубым. Именно это и прельщает меня в вас.
— Разве я грублю вам?
— Нет. Но вам этого хочется. И вы не всегда можете это скрыть.
Она видела людей насквозь, как и положено богине. Это была правда. Не знаю, что со мной творилось, но иногда мне ужасно хотелось перегнуться через стол и впиться в нее зубами, а при одной мысли о ней руки мои невольно сжимались в кулаки.
Наверное, в глубине души я не любил женщин, которых природа наделила совершенством. Богини были не для меня, обычные девушки нравились мне куда больше.
Но сейчас я прогнал подальше все эти мысли и проговорил:
— Ну, пойдемте. У меня сегодня еще уйма дел. Джун явно ожидала, что я проведу остаток дня с ней, но это не входило в мои планы.
— Тогда подождите, я только попудрюсь. — Она встала и направилась в туалет.
Я проследил за Джун взглядом. Нежное покачивание бедер и грациозная походка приковали к ней не только мой взор. Девушка, о чьей принадлежности к миру искусства свидетельствовали пятна краски на руках и одежде, проводила Джун страстно-внимательным взглядом. Она принадлежала к той категории мужеподобных девиц, которых часто можно встретить в кругах богемы.
Едва Джун исчезла, девушка перевела взгляд на меня, словно бросая вызов, и направилась следом за ней. Впрочем, она довольно скоро вернулась с сердитой физиономией. Я расхохотался, что, естественно, не улучшило ее настроения. Расплатившись, я стал ждать Джун.
Снегопад тем временем усилился. Из деловых районов к окраинам тянулся сплошной поток машин. Люди стремились побыстрее добраться до дома, чтобы не завязнуть где-нибудь в снегу.