В ДК уже все знали о нашем романе, так как там мы тоже не отлипали друг от друга, на людях ведя себя вполне прилично, но при каждом удобном случае уединяясь за темные кулисы… Я до сих пор помню скрипучие кожзамовские кресла и тяжелые бордовые портьеры, впитавшие в себя затхлый запах сырости и многолетней пыли. Помню, как густо я краснела, когда во время репетиции, проследив за хитрым взглядом Саввы, замечала у себя на плече или юбке обрывок серебристой паутины…

Были те, кто радовался за нас, и те, кто открыто недолюбливал. Так, однажды, взяв в один из дней гитару, я обнаружила под корень срезанные струны. На Маринку я давно забила, не чувствуя с ее стороны совершенно никакой угрозы. Хотя она прямо-таки клокотала от ярости при виде чужого счастья. Ритка вроде бы как смирилась, но гораздо реже стала проситься со мной на репетиции, все чаще ссылаясь на какие-то неотложное дела. Она явно чувствовала себя лишней и предпочла самоустраниться. Женька тоже отдалился, переметнувшись в Маринкину тусовку, а в присутствии меня и Саввы начинал отвешивать не совсем этичные шуточки и вести себя как-то неестественно.

— У нас много недоброжелателей, — в один из дней заметила я.

— Это завистники, — констатировал Савва. — Не обращай внимания.

И я не обращала. Кроме Саввы мне никто был не нужен. Никто. Так плавно наступил май.

День весны и труда мы отметили большой компанией, собравшись в центре на площади. Казалось, весь город собрался на этом мизерном пятачке. Было много веселья, шума и алкоголя. Савва не отпускал меня ни на минуту, обнимая сзади, и прижимаясь ко мне всем своим огромным телом. Мне было приятно, что все мои знакомые видят нас вместе. Я гордилась им, когда видела как на него смотрели девчонки и ревновала его к каждому взгляду, но старалась не показывать вида. Моя ревность, причем ревность на пустом месте, приобретала уже какой-то патологический характер, и в скором будущем это сыграет со мной злую шутку…

В тот день, первого числа, я смотрела на сцену, какой-то коллектив исполнял что-то из коллекции Ласкового мая, и я представляла, что совсем скоро на этой же сцене будем стоять мы, и весь город будет смотреть на нас.

Фантастическое чувство, когда тысячи глаз прикованы к тебе. Смесь страха, адреналина, волнения… Я предвкушала этот день, предвкушала триумф, поскорее бы, поскорей…

А еще через несколько дней я совершила неимоверную глупость, которая чуть не стоила мне дружбы, отношений и срыва праздничного концерта.

Восьмого мая была генеральная репетиция, и в честь этого события весь выступающий коллектив освободили от занятий.

Творился полный бедлам, как всегда, в последнюю минуту стало выясняться, что не хватает инвентаря, костюмов, инструментов, людей. Девятиклашки в истерии носились но актовому залу, сбивая всех на пути своими концертными пачками, вокалистки нестройно распевались, детишки путались под ногами, а пацаны, собравшись в кучу за кулисами, пускали по кругу пластиковые стаканчики с теплой водкой.

— Будешь? — Виталик по-братски протянул мне пойло, и на секунду я замешкалась. Я не пила водку, только в самых-самых крайних случаях. Это был именно он.

— А давай! — махнула я рукой, залпом влила в себя половину стакана, и запила выдохшимся тархуном.

Жидкость обожгла горло, горячим камнем провалившись куда-то в недры желудка. Практически моментально я ощутила приятную слабость в ногах. Потом я проклинала эту чёртову стопку, но былого, как говорится, не вернуть…

— О, сегодня кто-то пьяненький будет, — улыбнулся Савва, и притянув меня поближе к себе, смачно поцеловал в губы. Сам он не пил, и казалось, что совсем не волновался.

— Да это я так, для храбрости, — я уютнее устроилась под его громадной ручищей. — Боюсь слажать в самый ответственный момент.

— Да брось ты! Думаю, что из завтрашней публики, людей, имеющих достойное музыкальное образование, и десяти процентов не наберется. Никто не заметит, если ты слажаешь, — успокоил он, сцепив руки в замок, заключая меня в стальные объятья.

— Кроме тебя, у тебя же абсолютный слух, — поддела я.

— Ну да, кроме меня. Но обещаю, что никому об этом не расскажу, — подмигнул он, и снова поцеловал.

В целом был отличный день, наш поддатый коллектив выступил без сучка и задоринки. Инесса Марковна возбужденно носилась по залу, словно затерявшийся на орбите метеор, кого-то ругая, кого-то нахваливая, но она постоянно что-то болтала, не затыкаясь ни на секунду.

— Может это… по пивку за клубом? — предложил Виталик, уже и так порядком захмелевший. — По бутылочке, в честь праздника.

— Я за рулем, — сразу отказался Савва, и я расстроилась, так как действие уже выпитого начинало ослабевать, и организм требовал продолжения. Но пить в одно лицо без своего парня было как-то стремно.

— … но компанию вам составим, все равно планов нет, — продолжил он, и настроение мое приподнялось. По фигу на алкашку, главное подольше побыть вместе. Мимо прошуршал Женька, таща в руках два тяжелых пакета. По характерному звону было понятно, что ходил он не за пряниками.

-

За клубом собралось человек тридцать, не меньше. Народ разливал пиво, чадил сигаретами, и раз в полторы минуты стабильно раздавались взрывы хохота. Ритка тоже присоединилась к нам сразу после уроков, и, распив уже вторую бутылку пива, чувствовала себя вполне уверенно.

— Классно тут с вами.

— Ага, жаль, что уже завтра все закончится, — я взяла из ее рук бутылку, и сделала приличный глоток. — Главное, что б сегодня все не нажрались.

Я обернулась на группку уже окосевших мальчишек. Они скидывались на очередную порцию, видимо не собираясь останавливаться на достигнутом. Савва не пил, скрестив руки на груди он снисходительно над всеми посмеивался. В очередной раз я ощутила прилив гордости за своего парня. Мне несказанно повезло. И дабы закрепить впечатление, я в очередной раз приложилась к Риткиной бутылке.

И тут я увидела её.

Высокая девушка в ситцевом коротком платье, оставив двух своих подружек ждать в стороне, уверенной походкой приближалась к нашему сабантую. Ее длинные каштановые волосы переливались в лучах вечернего солнца. Явно не школьница, студентка. Подойдя к Савве ее лицо озарила широкая улыбка. Он вежливо улыбнулся в ответ.

— А это еще кто? — шепотом спросила Ритка, кивая на незнакомку.

— Не знаю. Может одногруппница, — пожав плечами, нарочито беспечно ответила я. Внутри же все перевернулось от ревности. Еще бы, такая эффектная телка! Пока они болтали, девушка жеманно водила плечиками и беспрестанно улыбалась. Савва же внешне оставался абсолютно спокоен, чего нельзя было сказать обо мне. Меня прямо накрывало волной психоза, хотелось подойти и разобраться что это за курица. Но я стояла и хладнокровно косилась на их милую беседу.

— Я не знаю, Кать, как ты еще стоишь. Я бы этой сучке все волосы повыдергивала! — громким шепотом подначивала Ритка, прекрасно осознавая, что на самом деле у нее кишка тонка для подобных выпадов. Впрочем, как и у меня. Я скорее завяжусь в три узла, чем покажу открыто свою ревность. Внезапно я обратила внимание на алые ногти самозванки. В памяти обрывками пронеслись воспоминания… ливень, стена подъезда с облупленной краской, и нарисованное красным лаком сердце с буквой «С» посередине… Это Маша, вдруг осенило меня. Его бывшая, или кем она там ему приходилась.