Женщина чуть поклонилась и вышла за дверь.

– А мне-то сейчас что делать? – Спросила я.

– Что делать? – Дочь сейчас выглядела так, как будто задумала сделать какую-то важную вещь. – А ну-ка расскажи, как он у тебя завелся?

Я обстоятельно и детально рассказала про весь сегодняшний день, объяснив, что совершенно не хотела заводить никаких домовых, а поехала я в пещеру, потому что переживала за Лялю.

– И теперь они с Фимкой на кухне беседы ведут. – Закончила я рассказ.

– Так значит эта Алла – ведьма. Настоящая. А мне говорила, что повар с дипломом медсестры. Мы с ней даже кафе задумали открыть. – Вера взяла лист в руки и принялась что-то на нем чертить. – Так, если домовые идут к женщинам, а нам нужно их много, то я вместе с Аллой поеду в пещеру и заберу, сколько смогу. Вот! – Объявила она радостно.

– Зачем нужно много домовых? – Не поняла я.

– В дома. – Дочь встала и немного походила по кабинету. – Мам, ты же видела, какой тут город. Здесь все красивое, технологичное, но совершенно все… как бы по линеечке. Нет чего-то теплого, важного. А местные жители, в основном мужчины, не знают, что с этим делать. Они не знают об уюте ничего. Значит теперь у каждой одинокой женщины Мая появится домовой. Может быть тогда они тут все переженятся и замуж выйдут. – Хлопнула она в ладоши.

– А мне что делать? – Я поняла, что Вера уже начала думать в масштабах своей личности, то есть – глобально.

– Радоваться, что у тебя есть тот, кто присмотрит за домом. Кстати, тебя Антон не обижает? – С подозрением спросила она.

– Нет, – озадаченно покачала я головой.

– Это хорошо. Ой, пока помню… – Она быстро перебрала листочки, лежащие на столе. – Вот, мы нашли зацепки по отцу этого мальчика… Адама. Вот только самого гражданина пока не вычислили. Но парни землю носом роют, найдут в течение пары недель. Это мне Лохматов пообещал. Надеюсь, ты раздумала его усыновлять?

– Эмм, я… Мне еще некогда было об этом думать. – Созналась я стыдливо.

– Ну и хорошо. И не думай. Больные дети нужны для того, чтобы их лечить, а любить их должны родители. Я вообще планирую возвращать вылеченных детей их биологическим родителям, если новое лекарство на растениях не будет давать никаких побочных эффектов. – Поделилась она планами на будущее. – Но Алан ругается, говорит, что их тогда обычным врачам показывать нельзя будет. Ведь мы практически полностью меняем состав крови. Да и Коля пока думает над этим. Ничего, мы найдем выход. Всегда находили.

Обратно домой мы с Антоном тоже ехали молча. Вера меня снова ошарашила своими планами, и мои мысли переключились с домового на лежащего в отделении малыша. Одинокого, покинутого всеми…

Дома Клавдий доложил, что Ефим уложен спать и ему даже рассказана сказка.

– Откуда ты знаешь сказки? – Не выдержала я.

– Дык, я все знаю, что знаешь ты. Ты же хозяйка. Я от тебя все и узнаю. – Поведал мне голос.

– А ты всегда будешь невидимым? – Скептически спросила я у летящей в мою сторону чашки с отваром.

– Наверное. Этого я не знаю. Для плотности духа нужно много энергии. – Задумался он. – Пей давай травки. Они полезные. – Чашка еще подползла ближе ко мне. – Пришлось взять ее в свои руки. – Там хорошая травка есть, все наносное убирает. Не будет у тебя чужой человек твою энергию брать. Уж я об этом позабочусь. И привороты эти старые поснимаю.

– Привороты? – Напрягся Антон, стоящий позади меня.

– Так давнишние уже. Почитай несколько десятков лет висят. Тяжело убирать будет. Эк тебя угораздило-то так кому-то быть надобной. Эть по головам пошел, водой заговоренной поил, мать его… нехорошая женщина, помогала. – Я чувствовала, как с этими словами, у меня волосы на затылке зашевелились от ужаса. – Тебя только твоя смерть спасла. Умерла ты, а они в большинстве возьми, да спади.

– Ма-ма, – выронила я из рук чашку, из которой успела отпить только раз. Чашка тут же повисла в воздухе.

– Так чего уж теперь. Не все у тебя убрано. Надо лечиться. – Решил за меня домовой.

– И все-таки я его убью. – Мрачно пообещал Антон.

– Сам умрет. Привороты они же душу разрушают, тело развращают. Не живут с тем, что обратно возвращается. Ой, не живут. – Проворчал Клавдий, утаскивая чашку в раковину.

Я же стояла и пыталась осознать новую для себя реальность. Почему я никогда не думала, что Родька на такое способен? Наверное, потому что никогда не верила во все это. Господи, как же страшно жить!

– Да что ж ты у нас нервная-то такая? – Я сидела на своей кровати, рядом примостился Антон, а по воздуху ко мне летела чашка с очередным отваром. – У всех хозяйки, как хозяйки, а у меня вон чего.

– Я могла умереть? – В сотый раз переспросила я, раскачиваясь туда-сюда.

– Говорю ж тебе, умерла ты, – в руки мне ткнулась чашка, пришлось взять. – У тебя сердце останавливалось и душа из тела уходила. Тебя насильно обратно запихали, потому что ребенок же под сердцем… Чай и там, у высших, свои понятия есть. – Раздраженно поведал нам домовой.

– Он не жилец. Завтра же спрошу у Хозяина разрешение на лишение его жизни. – Снова пробормотал Антон, до сегодняшнего дня не знавший, что со мной было там…, до Мая.

– Да он и не жил никогда. Так, пакостил да воздух коптил. – Раздалось ворчание.

– Но все эти привороты. Я просто не понимаю, зачем? Да и как это вообще происходит? – Мне пришлось выпить отвар, иначе я бы его весь расплескала.

– Да что тут понимать? Он брал от тебя твою же жизнь и делился какими-то крохами, чтобы ты совсем не загнулась. Это же элементарно. А когда умерла, то привязки спали, и ты освободилась от него. Если бы не умерла, то пришлось бы всеми детьми пожертвовать и жизнью своей в который раз. – Ясно пояснил голос домового.

– Не переживай, от него места мокрого не останется. И сухого тоже. – Сообщил Антон.

– А мы пару месяцев с тобой поживем и все восстановим. Я остаточные негативные влияния с тебя сниму и здоровье подправлю тебе и ребенку твоему. – Это Клавдий.

– А потом я тебе его привезу. В наперстке…

– Так, хватит! – Четко распорядилась я и отдала чашку домовому. Хватит хандрить! – Клав, ты где должен отдыхать? – Уточнила у духа.

– Так на кухне. – Бойко сообщил тот.

– Хорошо, – кивнула. – С едой разберешься? Ну, в холодильник поставить, или себе отложить?

– Разберусь, – ответил голос и за ним захлопнулась дверь.

– Теперь ты, – повернулась я к Антону, все решив. – Мне ночью сегодня будет страшно. Ты сможешь остаться в моей комнате? Кровать широкая, я к тебе даже не прикоснусь. – Пообещала.

Антон, не сводя с меня пытливого взгляда, кивнул. Поднялся с кровати, подхватил мою пижаму, лежавшую на стуле, и протянул ее мне.