– Не будь глупенькой, Грейс! – усмехнулась Кэролайн. – Это полиция, а не светский визит! Иди и поговори с ним.

– Кэролайн, пожалуйста! Я не могу!

Но хозяйка дома была неумолима:

– Мелисса, пригласите офицера. Передайте, что миссис Брукштайн сейчас придет.

Через несколько минут Грейс нерешительно вышла в коридор, ожидая увидеть агрессивно настроенного агента ФБР. Вместо этого ее приветствовал застенчивый молодой человек в мундире. При виде Грейс он вежливо снял шляпу. Грейс расправила плечи, почувствовав, как отпускает напряжение.

– Добрый вечер, офицер. Вы хотели меня видеть?

– Да, миссис Брукштайн. Я… э… принес новости. Это насчет вашего мужа. Наверное, вам лучше присесть…

Грейс задохнулась от счастья.

«Он жив! Ленни жив! Его нашли! Слава Богу! Ленни вернется, и все будет по-прежнему! Мы вернем свой дом и деньги, и никто больше не станет нас ненавидеть…»

– Миссис Брукштайн?

– О, все в порядке. Спасибо. Я целый день сидела. Вы говорили о каких-то новостях?

– Да, мэм.

Молодой человек опустил глаза.

– Простите, я обязан сказать это… сегодня днем на побережье Массачусетса сотрудник береговой охраны обнаружил тело. Нам кажется, что это останки вашего мужа, Леонарда Брукштайна.

Донна Санчес любила свою работу в городском морге, чего никак не могли понять друзья и родственники.

– Все эти покойники… Неужели у тебя мурашки по коже не бегут?

Донна только улыбалась.

Грузная пуэрториканка с жирными пальцами-сосисками и круглым тестообразным лицом, Донна выросла в большой шумной семье. Вне работы саундтреком к ее жизни служили детские вопли, звон бьющейся посуды, воющие автомобильные клаксоны, орущие телевизоры. Донна хорошо относилась к мертвецам, потому что они молчали. Городской морг на Кларксон-авеню в Бруклине был белым, чистым и аккуратным, что способствовало умиротворению.

Конечно, бывали у нее и скверные дни. Даже после восьми лет службы безжизненные тела детей вызывали у Донны подобие сердечных спазмов. Некоторые жертвы аварий выглядели чудовищно. И самоубийцы тоже. Увидев впервые «прыгуна», Донна едва не упала в обморок. Потом несколько недель ей снились кошмары: кости, прорвавшие кожу изуродованного трупа, расколотый, как сгнивший арбуз, череп… Обычно, легче всего было смотреть на утопленников. Холодная вода, похоже, замедляла разложение. Кроме того, выражение их лиц было блаженным, почти счастливым.

Но только не сегодня. Омерзительная груда, лежавшая на столе, не имела лица: об этом позаботились рыбы. Тело чудовищно разбухло. Левая рука и кисть чудом остались нетронутыми, но остальных конечностей попросту не было. Отломлены, как клешни краба.

От такого, как говаривали подруги Донны, действительно мурашки по коже поползут!

– Неужели они притащат смотреть на это его бедняжку жену?

Как все остальные служащие морга, Донна знала, что копы считают «это» Ленни Брукштайном. Поэтому и привезли тело в Нью-Йорк, почти за две тысячи миль от того места, где останки были выброшены волнами на побережье Массачусетса.

– Никто не должен видеть своих любимых такими!

Техник Дуэйн Тайлер расплылся в ехидной улыбочке. Симпатичный чернокожий паренек, только что окончивший школу, Дуэйн был законченным циником.

– Прибереги свое сочувствие для более достойных! Прежде всего Грейс Брукштайн бедной не назовешь. Говорят, сукин сын обчистил кучу народу. Простых людей.

– Знаю я, что говорят. Но это еще не значит, что говорят правду. И что из того? Жена тут при чем?

Дуэйн покачал головой:

– Не верь, девушка. Думаешь, жены ни о чем не знают? Эти богатые белые сучки? Все им известно! Все они знают!

В офисе окружного прокурора сидели Гарри Бейн и Гэвин Уильямс.

Ни для кого не было секретом, что родители Анджело Микеле оказались среди ньюйоркцев, обобранных Ленни Брукштайном. Анджело считался самым способным и умным прокурором в Нью-Йорке, но Гарри Бейн боялся, что в этом случае он не сможет быть объективным. И первые слова прокурора отнюдь не показались ему обнадеживающими.

– Я хотел получить голову Брукштайна на блюде. А получил почти то же самое: тело Брукштайна на столе в морге.

– Возможно, это еще не он, – возразил Гарри. – Его жена сейчас едет в морг на опознание тела. Вернее, того, что от него осталось. Потом можно будет проводить вскрытие.

– Прекрасно.

Задачей ФБР было найти пропавшие деньги «Кворума», а Микеле следовало наказать воров. Отчасти он был рад тому, что труп обнаружен. Вероятность, хоть и слабая, того, что Ленни Брукштайн каким-то образом сбежал и теперь роскошествует на личном атолле в Тихом океане, не давала Анджело спать по ночам. И в то же время он чувствовал себя обокраденным. Если Брукштайн мертв, значит, избежал наказания и следует найти другого виновника.

– Продвинулись в допросах Мерривейла или Престона?

– Нет, – нахмурился Бейн – Пока нет.

Он лично, в общей сложности шесть раз, допрашивал двух топ-менеджеров «Кворума», но ни на шаг не приблизился к разгадке тайны пропавшей совершенно безумной суммы. Интуиция подсказывала, что оба знают больше, чем говорят. Но пока что доказать это было невозможно.

– Агент Уильямс обнаружил кое-что интересное.

Анджело глянул на Гэвина Уильямса. От этого человека становилось не по себе. Похож скорее на робота, чем на человеческое существо. И говорил он монотонно, избегая встречаться с собеседником взглядом.

– Похоже, за неделю до гибели Леонард Брукштайн изменил структуру компании. Волевым решением лишил Джона Мерривейла статуса партнера.

– Черт! – Микеле покачал головой.

– Так плохо? – осведомился Гарри.

– Разумеется. Если Ленни Брукштайн был единственным официальным владельцем, почти невозможно обвинить, а тем более наказать остальных игроков. Если только в штаны Мерривейла не зашито несколько миллиардов, мы в пролете.

– Он не был единственным партнером.

– Но вы, кажется, сказали…

Уильямс вздохнул, как школьный учитель, пытающийся объяснить очевидные истины семилетнему питомцу:

– Я сказал, что Ленни лишил Мерривейла доли, но не утверждал, что он остался единственным партнером. Ленни отдал долю Мерривейла. Перевел ее на другого человека.

Сердце Микеле едва не выскочило из груди.

– На кого, во имя Господа?!

Гэвин Уильямс улыбнулся:

– На свою жену.

– Уверены, что готовы это увидеть, миссис Брукштайн? – мягко спросила Донна Санчес.