Искатель непринужденно расположился в одном из резных кресел в огромном зале замка Рурах с кубком вина в руке, протянув ноги в меховых домашних туфлях к огню. Его плечо было туго перебинтовано, рука висела на перевязи. Он не сделал никакой попытки ни встать на ноги, ни поклониться, как следовало бы, вместо этого искатель небрежно указал Энгусу на кресло. Прионнса сжал зубы и сел.

— Очень рад, что я очнулся и обнаружил, что нахожусь в замке, — сказал искатель, не позаботившись о том, чтобы обратиться к Энгусу соответственно титулу. — Я слышал, что волки в Рурахе совсем распустились, но не могу поверить, что меня чуть не убили у вас на пороге. Почему вы не перебили их всех? Позаботьтесь об этом.

Энгус так разъярился, что не смог вымолвить ни слова, и это спасло его, ибо искателю и в голову не приходило, что его приказание могут не исполнить. Не останавливаясь, он продолжил:

— Прошло уже три недели с тех пор, как я покинул дворец по приказу нашей благословенной Банри, и я загнал трех лошадей до смерти, чтобы добраться сюда.

Энгус против своей воли почувствовал восхищение. Да, в его жилах, должно быть, течет кровь Тигернана, если он сумел так быстро проехать такое расстояние. Потом он внезапно похолодел. Что за поручение дала ему Банри, что ее гонец несся сюда в такой спешке?

—Как вы знаете, наша милостивая Банри озабочена тем, чтобы недавнее восстание было жестоко подавлено, и народ Эйлианана знал, что в стране будет мир и порядок. Предыдущая Главная Искательница, к нашему прискорбию, не справилась с этой задачей. В последние месяцы участились сообщения об активности ули-бистов, а проклятая Архиколдунья снова выползла из своего укрытия и ходит по стране, где хочет, подстрекая крестьян к бунту и вызывая недовольство драконов...

— Я слышал, что солдаты Банри атаковали и убили беременную королеву драконов, и это стало причиной их недовольства, — заметил Энгус. Он был рад слышать, что Мегэн Ник-Кьюинн все еще жива, и улыбнулся про себя при мысли о старой ведьме, которая сеяла смуту везде, где бы ни появлялась.

Лицо искателя стало еще более хмурым, и он продолжил, как будто ничего не слышал.

— Безвременная кончина Главной Искательницы Глинельды, очевидно, стала результатом злого колдовства, поскольку ее сбросил на землю ее собственный конь, на которого наложила чары одна из учениц Архиколдуньи. Этот жеребец всегда был кротким созданием, но после того, как молодая ведьма похитила и околдовала его, Главная Искательница Глинельда перестала с ним справляться. В конце концов, Банри возвысила до этого положения Искателя Гумберта, а он доверил мне задачу уничтожить очаги скверны в Рионнагане и Клахане.

Искатель Реншо замолчал, чтобы полюбоваться собой, явно довольный своим новым назначением. Он не заметил складки, прорезавшей лицо прионнса при упоминании об имени нового Главного Искателя, ибо Энгус давно и хорошо знал Гумберта. К тому времени, когда Реншо снова поднял взгляд на прионнса, лицо Энгуса уже разгладилось, и на нем был написан лишь терпеливый интерес.

— Он заверил меня в том, что с вашей любезной помощью ваши владения в Рурахе были очищены от мятежников, и велел мне передать вам предписание провести такую же зачистку в Рионнагане, — продолжил искатель.

Энгус кивнул, хотя и почувствовал, как у него екнуло сердце. В Рурахе и на самом деле совершенно не осталось повстанцев и ведьм, но лишь потому, что последние пять лет Оул жестоко и беспощадно расправлялся с ними. Рейд на мятежников в Башне был молниеносным и убийственным, а тем немногим, кому удалось ускользнуть по горам в Рионнаган или Шантан, дорога назад была заказана. Энгуса заставили вести искателей туда, где укрывались обвиняемые в колдовстве, — в основном дряхлые старухи и старики, и ему пришлось смотреть, как они горят у столба. Но что еще хуже, Красные Стражи устроили жестокие репрессии против его собственных людей за ту помощь, которую они оказывали повстанцам, и предупредили его, что последуют новые, если до них дойдут сведения о помощи, оказанной любому врагу Короны, будь то ведьма, мятежник или волшебное существо.

Искатель продолжил перечислять несчастья, обрушившиеся на Ри в Рионнагане. О некоторых из них, например об убийстве целого легиона солдат, посланных против драконов, на Драконьем Когте и последующем бунте солдат в Сичианских горах, Энгус уже слышал. Он, разумеется, знал и о Калеке, и о том, как тот снова и снова ускользал из когтей искателей. Слышал он и о растущем недовольстве крестьян постоянным свирепствованием Красных Стражей, ибо и его собственные люди тоже роптали против притеснений.

Но слухи о крылатом воине, который, как говорили, идет спасать народ Эйлианана от беды со сверкающим Лодестаром в руке, до него еще не доходили. Не слышал он и о чуде в Лукерсирее и последующем бунте его жителей против барона Рентона и его солдат. Эти новости показались ему крайне интересными. Возможно, дни магии действительно возвращались. Он был очень удивлен вспышкой ностальгии, которую вызвала эта мысль, и обнаружил, что снова думает о сестре и о колдуне, жившем в замке и так многому научившем его, когда он был еще ребенком. Оба были мертвы, как и многие другие, наделенные Талантом, и его накрыла волна гнева. Но на его лице ничего не отразилось, и он принялся внимательно слушать то, что говорил искатель.

— ...и Ри постановил, что Калека, как его называют, является главным врагом Короны и должен предстать перед судом. Он приказал мне просить вас снова предоставить свои услуги Короне и раз и навсегда уничтожить этого бесчестного злодея. Последние сведения говорят о том, что его видели в компании Архиколдуньи Мегэн, родственницы самого Ри. В последний раз его видели близ Дан-Селесты, но он скрылся в печально известном Лесу Мрака, и с тех пор его больше не видели. Ри желает, чтобы оба были пойманы, поэтому он приказал мне привезти вам несколько вещей, принадлежащих Архиколдунье, чтобы вы могли прикоснуться к ним и найти ее.

Энгусу совершенно не нужно было ни к чему прикасаться. Он хорошо знал Мегэн Ник-Кьюинн еще со времен, предшествовавших Дню Расплаты. Мегэн обедала за его столом и спала под его кровом. Все, что было нужно Энгусу, чтобы узнать ее местоположение, это подумать о ней и сосредоточиться на ней, но искателю рассказывать об этом он не стал. Он взял в руки пожелтевшую от времени шелковую крестильную сорочку Мак-Кьюиннов и прислушался к множеству историй, которые она рассказывала. С бесстрастным видом он покачал головой и объяснил искателю, что эта сорочка слишком стара и ее надевали слишком многие, чтобы помочь ему сконцентрироваться.

— Я чувствую самого Ри, — сказал он, не желая, чтобы искатель понял, насколько силен его дар ясновидения. — Эту сорочку надевали на Ри спустя многие годы после Мегэн, и на его братьев тоже. Я ощущаю лишь совсем слабую тень Мегэн.

Искатель вытащил другие вещи — нож, который когда-то носила Мегэн, и бумагу, исписанную ее почерком. Притворившись, что концентрируется, Энгус был вынужден признать, что этого достаточно для него, чтобы сосредоточиться на Архиколдунье, и Реншо удовлетворенно кивнул. Прежде чем вернуть все искателю, Энгус еще раз провел рукой по старинной крестильной сорочке с длинными вышитыми полами.