собираешься нами помыкать, как своими игрушками? Ты серьезно думаешь, что я рано или поздно не найду выход из этого унизительного положения? — возмущенно шипеть я тоже умел.

— Между нами не рабская связь, а братская, — с рожей терпеливого святого напомнил Паоло. — Будь добр, сними веревки. Пожалуйста. Мне кажется, что вы оба в плохой форме. Надо обустроить лагерь и проверить, что там с вашим здоровьем.

— Р-р-р-р… — Я лишь силой воли остановил свои руки, уже потянувшиеся к путам. — Убью! — Пришлось стиснуть зубы, сопротивляясь магии.

— Не убьешь, — спокойно покачал головой козлина совиная. — Клятва не даст.

— Значит, не я убью. Свин! — Из кустов показались два красных глаза.

— Причинение косвенного вреда, — напомнил формулировку Паоло, но на угрюмое клыкастое рыло в рамке из листьев покосился с некоторой опаской.

— А я не причиняю, сучий выродок. Я и слова не сказал. Все решения химера примет самостоятельно! — Я довольно оскалился, игнорируя вспышки боли. — Свинья-то с тобой не браталась.

— Прекратите, пожалуйста, — вмешалась вдруг Имран. Я уж было подумал, что она совсем идеальная женщина и не лезет, когда мужики грызутся. Но увы, идеала не бывает. — Мы ведь договорились действовать сообща, и нам нельзя убивать Паоло. А еще… мне, кажется, нехорошо.

— Что случилось? — сразу переключился я.

— Имран, что с тобой?! — одновременно со мной вякнул петух.

И мы вдвоем бросились к девушке. Правда, никакая клятва не могла помешать мне «нечаянно» подставить ножку железному чайнику и с удовлетворением слушать, как он гремит и матерится, шмякнувшись оземь со все еще связанными руками. Матерится! Какие слова мы знаем, однако. А как же святость?

Однако этого короткого удовлетворения хватило меньше чем на пару секунд. Потому что моя собственная святая сволочь и правда как-то побледнела. Позеленела, я бы сказал. Еще сильнее! Она и так не цвела розами. А сейчас стала похожа не недельной давности умертвие.

— Имран, — я подхватил девушку на руки и прижал к себе, — расскажи, что болит? Перенапряглась? Отравилась? Поранилась?

— Мне кажется, я просто устала, перенервничала и…

— И кровная клятва тоже забирает часть сил, — хмуро дополнил уже поднявшийся с земли Паоло. — Может, хватит ругаться? Я не зря просил снять веревки. Нужно устроить ее в тепле и накормить.

— А чего ты тогда так приободрился? Ляг и умри в уголочке, будь так добр. Сам справлюсь.

— Я не висел в пыточной четыре дня с изодранной плетью спиной и сломанными костями. — От пут, связывающих руки, он как-то сам избавился. Но это было уже неважно. Потому что слова петуха напомнили мне о собственных ранах, отчего в глазах ненадолго помутнело.

— Она тоже не висела, — все же добавил я из чистого упрямства, обеими руками обнимая явно теряющую последние силы Имран и лихорадочно пытаясь сообразить, как теперь действовать.

— Зато я не изводил себя напрасными переживаниями. Не крал свитков и не пользовался магией на износ, — покачал головой паладин. — К тому же я мужчина. Перестань спорить, ты не видишь, что ей все хуже?

— Я тебе не верю, светлый.

— Я хоть раз причинил ей вред, темный?

Пришлось сдаться и передать свою жену в чужие… крылья. И нет, собственные подкашивающиеся ноги не были тому причиной.

Понадобится — сдохну, но Элле не уроню. Просто… мерзко признавать, но он прав. И если я могу кому-то доверить подержать собственную жену, пока у меня у самого в башке не прояснится, так это святому уроду. Он единственный действительно не причинит ей вреда, а еще не будет лапать за что не надо. Скорее сам себе крылья по перышку общиплет, чем допустит хоть одну похабную мысль по отношению к «сестре».

А меня клятва действительно высушила. Только, в отличие от Имран, помогать мне точно некому. Петух меня скорее добьет, заручившись какими-нибудь «воспитательными целями» ради моего же блага. Котелок у него, оказывается, варит недурно, так что придумает отмазку для клятвы.

Поэтому, когда я устроился под кустом в двух шагах от постели, которую из наших плащей и остального тряпья соорудил для Имран Паоло, меньше всего ожидал, что сквозь полуобморочную мглу меня опять схватят за шиворот и поволокут…

Нет, не за шиворот. И не поволокли, понесли. Уложили. Рядом с женой. А потом…

— Ты рехнулся, извращенец?! Не тронь штаны!

Глава 19

Алла

Я так и знала, что все не будет просто. Подозревала, что с клятвой нечисто, потому что с чего бы праведному, а главное, полному уверенности в этой праведности Паоло так легко соглашаться на взаимные узы?

Но такого результата не ожидала. Потому что вышло не страшно, а смешно. Ну, если отключиться от самой сути этого мира, где людям выжигают глаза, вешают на дыбу и бьют кнутами, рисуя пентаграммы на телах.

— Каша постная, потому что большое количество специй может вызвать боли в желудке! И вода, потому как чая у нас с собой нет, а давать младшему брату алкоголь я не намерен! Ты и так болен, с похмелья же хуже станет!

— От большого! Большого количества специй! А ты, петух ощипанный, пожалел щепотки соли! И с какой стати от пары глотков мягкой медовухи у меня будет похмелье?! Его даже Имран пила, и ничего!

Ну вот, и так с самого утра. Они бодаются, как два барана на мосту, пытаясь подгадить один другому. И в цирк ходить не надо, тут каждые минут пятнадцать такие вот баталии с собственными клоунами.

— Ты спаивал мою сестру?!

— Сама справлялась, я отбирал, — буркнул Инсолье куда в сторону. — Но тем не менее ничего ей от пары глотков не было. А мне и подавно не будет. Сам на своей воде сиди!

— Я есть хочу. — Когда мне надоедало развлекаться, слушая театр у микрофона, я озвучивала какую-нибудь простую, но побуждающую к действиям мысль. И вот удивительно: два бодучих барана мгновенно разворачивали рога в нужную сторону и дружно мчали в одном направлении. Жаль, надолго такого единодушия не хватало.

— Надо больше овощей! Имран любит овощи!

— Да просто потому, что в вашей дрянной обители никогда не было хорошего мяса!

— Есть мясо с самого утра противоречит заповедям, а в нынешнее время поста — тем более!

— Плевать! Ты хочешь, чтобы ей вкусно было или угодить живому богу, которого никогда вживую, уж простите за тавтологию, никто не видел!

— Имран не любит мясо! А еще она голодна, а дичь поймать нужно.

— У-у-у, — протянула я в пространство. Все-таки два разноголосых, но очень громких павлина на одной маленькой полянке —