Но чтобы чудо породило не страх, а восхищение, его надо готовить постепенно.

Антошин знал, как убедить Малко идти вместе. Во всяком случае, попытаться. Но для этого надо было прикидываться. Надо было играть роль.

«Боже мой! — подумал Антошин. — Я превращаюсь в актера. Какой ужас!»

— Почему ты молчишь? — настороженно спросил Малко и взялся за рукоять меча.

И тогда Антошин произнес как мог торжественно:

— Я иду издалека. Из очень далекого далека.

— Оно столь далёко, твое далеко, что там даже не знают, что такое загово́р? Ты спрашивал меня, что я говорил Лиху Одноглазому? Значит, ты не знаешь, что загово́р помогает победить нечистую силу?

— Не знаю…

Малко удивился:

— А как же вы там, в вашем далеке, боретесь с нечистой силой?

— Нам трудно. Вот она и плодится, нечистая сила. Все плодится и плодится…

Мальчишка посмотрел сочувственно.

— В вашей заоблачной стране не знают, кто такие обры? Там не ведают, что это страшное племя людей, которые считают себя зверями? Твоим соплеменникам неизвестно, что обры запрягают наших женщин в повозки, словно быков?

Ах, вот, оказывается, зачем этот обр ощупывал ноги бедной матери Малко — проверял, годится ли она на роль быка. Ничего себе!

Антошину ужасно захотелось обнять парня за плечи, улыбнуться, сказать что-нибудь доброе.

Нельзя. Надо продолжать играть придуманную роль.

И Антошин, изо всех сил пытаясь не улыбаться, снова проговорил возвышенно и строго:

— Я иду из далекой заоблачной страны.

— Она что, дальше солнца, твоя страна?

— Моя страна дальше солнца и неба. Она дальше всего.

Мальчик задумался. Видимо, такое расстояние ему представить было невозможно.

Антошин понимал: осталось совершить чудо. Пусть какое-нибудь маленькое, но конкретное. Люди верят чудесам и готовы идти за волшебниками хоть на край света. Тем более когда люди только начинают жить.

«Найди человека!» — советовал ему таинственный Голос.

Ну что ж, полковник нашел человека. Оставалось только, чтобы человек этот понял, что его отыскали.

— Я пришел из заоблачной страны к тебе, — медленно, четко отделяя слова друг от друга, произнес Антошин.

— Ко мне?

— Мои боги сказали: «Тебе поможет Малко». И я пришел. Я не смог помочь твоим родителям. Но я спас тебя. И теперь ты должен помочь мне.

Малко смотрел недоверчиво.

Требовалось чудо. Причем немедленно.

— Дай мне меч, — попросил Антошин.

Мальчик ответил так, как на его месте ответил бы любой разумный человек:

— Ага. Может, тебе сразу оба отдать, чтобы удобнее было рубить мне голову?

— Тебе страшно?

Антошин знал: больше всего на свете мальчишки боятся выглядеть трусами. Все остальные страхи для них ничто в сравнении с этим.

— Тебе страшно? — повторил он. — Ах да, конечно, ты же еще ребенок. Все правильно. Ты и должен бояться взрослого человека.

Малко произнес твердо:

— Я уже не ребенок. Тот, кто потерял родителей, взрослый человек.

Господи, как же нравился Антошину этот рассудительный, взрослый мальчишка!

Полковник улыбнулся:

— Это красивые слова. Если ты и вправду взрослый человек, то чего тебе бояться? Ты — один, я — один. Даже если ты подозреваешь, что я хочу убить тебя, — это будет поединок равных соперников. — Антошин понял, что парень сомневается. — Впрочем, кому я все это рассказываю? Мальчишке…

Малко взял один из мечей и бросил Антошину.

Парень кидал точно: меч упал прямо у ног полковника.

Антошин поднял меч, встал.

Вскочил и мальчишка. В глазах Малко не было страха — в них была решимость.

Антошин начал водить над мечом руками, делая пассы, которые должны были выглядеть таинственными. После чего начал тереть меч о рукав рубахи.

Малко с интересом наблюдал за происходящим.

Когда меч уже был достаточно наэлектризован, Антошин встал на одно колено и начал говорить.

Патетика трудно давалась полковнику Николаю Васильевичу Антошину. Но юный житель древней Руси должен был ему поверить, и полковник старался.

— «Небо, солнце и луна, придите ко мне! — причитал Антошин. — Солнце, небо и луна, дайте мне силу! — Главное, было не расхохотаться. — Травы, листья и цветы, придите ко мне! Я зову вас!»

Полковник поднес наэлектризованный меч к сухой травинке, которая хорошо была видна в свете костра, и травинка послушно потянулась к мечу.

Малко замер.

— «Травы, листья и цветы, придите ко мне!» — продолжал «шаманить» Антошин.

И какой-то маленький цветочек тоже жадно потянулся к мечу.

Теперь предстояло сделать главное, то, ради чего и затевался весь этот цирк.

Антошин возвысил голос:

— «И ты, человек, приди ко мне! Приди ко мне тот, к кому я прилетел из заоблачной страны, от самого солнца! Приди ко мне, человек!»

Антошин был убежден, что мальчишка не ослушается его команды.

Но Малко поступил неожиданно. Он упал на траву и завыл:

— Я понял! Я понял! Ты — один из богов! Только бог может призвать к себе небо, солнце и листья! Ты — бог! А я… А я… Я хотел убить тебя! Убить бога… И еще я… Я…

Он не смог договорить. Его тело сотрясалось в рыданиях.

Антошин подавил в себе желание успокоить парня: торжественный настрой нельзя было терять ни в коем случае.

— Встань, человек! — провозгласил Антошин. — Я прощаю тебе то, что ты не узнал меня! Я прощаю тебе и то, что ты дважды хотел убить меня! Я прощаю тебе твои прегрешения!

Но мальчика волновало, оказывается, совсем не это.

Сквозь слезы он прошептал:

— Родители… Я не сумел похоронить их как до́лжно… Я не знаю похоронных заклинаний… Я не нашел похоронных сосудов, и мне пришлось закопать их прах в своей рубашке… Прости меня, бог! Но ведь их души все равно попадут в Вырий, правда?

— Разумеется, — растерянно ответил Антошин. — А куда им еще попадать-то, кроме этого… Как его?.. Вырия, да… Больше и некуда попадать, в сущности.

Мальчик поднял голову:

— Ты точно это знаешь, точно?

— Да я вижу, как их души уже гуляют по Вырию. Вижу. Вон. Гуляют по Вырию. Души их.

Малко улыбнулся радостно и свободно и сказал с облегчением:

— Тогда ты можешь делать со мной все, что захочешь. Тогда мне не страшно.